Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей

Попадали мы и на картошку несколько раз. Делали в железке дырки и терли картошку, выдавливали воду, а жмыху несли в лагерь, если получали горячую похлебку — крошили туда тертую картошку и получался густой суп, а если не заваривался, ложились спать голодными. Раз в год водили нас мыться в крематорий и одежду меняли. Сначала меняли в матрацах солому, а потом шли в крематорий. Видели и печи, и транспортер, который трупы подает. Мы видели и те, которые они еще строили. Заводят нас в одно помещение. Кранов нет, а просто с потолка льется вода, холодная. Так 40—45 минут стоим, спрятаться негде, нас битком набито. После этого душа идем в другое помещение, а там уже горячая вода, как огонь. Под стеночку прижимались. Я падала на пол, чтобы схватить хоть каплю воздуха похолоднее. После мытья очень многие оставались лежать на полу. Немцы говорили, что им нужны здоровые, чтобы работали. Нас стригли, брили кругом и дезинфицировали. Потом давали чистую одежду. У нас на кухне работали две польки, они нас по выходным брали на кухню чистить картошку. Кормили нас и другим передавали. У нас, девчонок, ничего не было по-женски, так как нам в пищу сыпали порошки.

Вскоре после этой бани я заболела. С ног до головы высыпали чирии. Я боялась идти в медпункт, а то отправят в крематорий. Мне девушки помогали и никто меня не выдал. Я смазывала чирии солидолом, которым смазывали вагонетки. Утром еще ничего, а вечером, когда возвращались с работы, у меня опухали ноги. Меня вели девчонки под руки. Это было ужасно. Но я выкарабкалась.

Оставалось очень мало времени до Нового года. У нас в лагере ЧП. Шесть человек сбежало. Они спали рядом со мной. Мы видели, как они собирались. Звали и меня с собой. Они готовились. Шили из одеяла юбки и пиджаки, а у меня ничего этого не было. Они ушли ночью, а утром мы пошли посмотреть, как они ушли. На вторую проволоку были накинуты одеяла, а первая была разрезана. Посты пьяные в будках спали. Проволока вокруг лагеря была двойная, но не электрическая. Утром — построение. Боже, что там было! Комендант считала 10 раз. Все матрацы перевернули в бараке. Она вызвала несколько машин с солдатами и собаками. Сразу немцы побежали к лесу, но на счастье выпал снег и их следы засыпал.

На работу нас не погнали. Мы стояли целый день во дворе до ночи без еды, евреев и поляков отпустили. На следующий день был выходной. Тем, кто рядом спал с беглецами, по 25 плеток, а мне с девчонкой сутки стоять на коленях и в руках вверх держать лопату. Днем мы стояли с передышкой, так как нас девчонки загораживали от поста, который ходил за проволокой. А ночью было темновато, фонари горели на двух столбах, где были охранные будки, и мы часто отдыхали.

В Польше очень плохая погода, особенно зимой. Мокрый снег. Вечером морозец. Вся одежда стоит колом. Кладем ее под себя на ночь, но она только распарится и опять утром замерзает.

Перед самым Новым годом нас переводят в другие бараки, дают чистые постели. Мы поняли, что-то происходит. Югославы сказали нам, что близко фронт. Разрешили нам поставить елку. Можно гражданские одежды носить. Волосы отращивать. На елку игрушки сами вырезали из брюквы. Я вырезала самолет. Написала красным карандашом СССР и тут зашла комендант посмотреть на елку и по-немецки сказала «Руссише швайне» — русская свинья, а по-русски спросила, кто это сделал, я призналась. «Имеешь счастье, что мне некогда тобой заниматься... Через несколько дней мы эвакуируемся все».

Но на Новый год в клубе был концерт и пустили колонну мужчин в клуб. Все перемешалось. Некоторые встретили мужей, братьев, сестер. Плакали, смеялись, радовались, что живы. Я же не заметила, что исчезли трубы крематория. Когда их сняли, мы не знаем. Но люди поездами все прибывали. Куда же они девались? Оказывается, их в лесу сжигали в ямах. Ямы копали сами люди, а потом их палками загоняли в эти ямы. Обливали бензином и жгли. Мы видели, как из леса поднималось пламя. И это было незадолго до приближения фронта. Через 4 дня нам выдали сухой паек и стали готовить нас в дорогу. Из матрацев сделали мы сумки — и в путь.

Колонна была большая. Охрана шла по бокам колонны с собаками. С нами шла и наша комендант.

Кто отстанет от колонны, был немедленно расстрелян. В конце колонны ехали подводы с продуктами охраны и оружием. Нас вели через польские деревни. Дорога узкая, зима снежная. Нас подгоняли, чтобы мы шли быстрее. Ночью мы шли, а днем пересиживали в сараях. С нами шла поэтесса Зоя и мы просили, чтобы ее взяли на повозку, но нам отказали.

Ночью слышались выстрелы. Кругом было зарево и гудело.