В е д у щ и й.
А сейчас мы увидим Артема в этот злополучный день, но уже дома.В е д у щ и й.
Артем пытается делать уроки. Но дело продвигается туго. Его мысли все время возвращаются к происшествию в классе. Хотя он не чувствует себя виноватым, но настроение у него все же неважное. В комнату заходит бабушка Артема.Б а б у ш к а
. Артем! Блинчики остывают, пошли ужинать.А р т е м.
Не хочется, бабушка…Б а б у ш к а
. Не хочешь своих любимых сладеньких?А р т е м.
Настроение препаршивое…Б а б у ш к а
. Но ты же знаешь прекрасный рецепт, как легко исправить самое преплохое настроение!А р т е м
(вздохнув). Помню, помню: надо подумать, кому я могу сделать, что-нибудь хорошее.Б а б у ш к а
. Верно. Вот так и действуй!А р т е м.
Боюсь, что… тот человек, кому бы я хотел сделать это самое хорошее, не хочет даже смотреть в мою сторону…Б а б у ш к а
. Да, что ж так? Кто это у нас такой не отзывчивый?А р т е м.
Да Таня! Ведь с первого класса! сидим за одной партой, а она все не разучится на меня обижаться!Б а б у ш к а
. То-то я смотрю, телефон свободен. А насчет того, можно ли научиться никогда не обижаться… Не знаю. Ведь как сказано у одного известного поэта: «Язык иных – страшнее пистолета!».А р т е м.
И не говорил я ей ничего обидного! И не делал ничего плохого! А она… (с искренним удивлением.) А она взяла и – пересела от меня!Б а б у ш к а
. Неприятно, конечно… а причина, наверняка, есть.А р т е м.
Не вижу никакой причины!Б а б у ш к а
. А давай разберемся вместе. Выкладывай, как было дело (присаживается в кресло).В е д у щ и й.
И Артем в подробностях поведал бабушке о событии, произошедшем в классе. И о том, как его одноклассники, с хохотом, перекидывались книгой, а Таня пыталась ее перехватить, и Таниных слезах, и обидном, несправедливом для него, Артема, финале: Таня пересела от него на свободную парту, и сказала, что – это навсегда! И это, несмотря на то, что он-то, Артем, в прискорбном поведении одноклассников не участвовал!А р т е м
(бодрясь под взглядом бабушки). Вот так все и было, бабушка.Б а б у ш к а
(после паузы с укоризной). Да, Артем… Отличился ты неважно… можно сказать – просто дурно!А р т е м
(с возмущением). Дурно?! Почему-у-у?! Я сидел и не кидался!Б а б у ш к а
. Да, в дурном деле ты не участвовал, и это – слава Богу! Но плохо то, что ты хорошего тоже ничего не сделал, а должен был! Каково Тане было наблюдать издевательство над книгой да твое предательское равнодушие?А р т е м.
Вы, что, сговорились? И Татьяна меня обозвала предателем! Ничего не понимаю, я же правило соблюдал: не делай другим того, чего не хочешь себе!Б а б у ш к а
. Верно, соблюдал! Только ведь надо было вспомнить и другое правило – золотое правило Иисуса Христа! А оно, что велит? Оно учит (подчеркнуто) поступать, обрати внимание, поступать! с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой.А р т е м.
И как, как я мог поступить? Что я должен был сделать?Б а б у ш к а
. Ты должен был остановить ребят и вернуть книгу Тане!А р т е м.
Как же! Их остановишь! (После паузы, вздохнув). Наверное, ты права, бабушка… Сама-то Татьяна, всегда бросается на помощь, ее и просить не надо! И на меня вон, сколько времени тратит! На мой жуткий английский… Какой же я болван бессовестный… Что ж делать, а, бабушка?Б а б у ш к а
. Для начала позвони и извинись.А р т е м
(с горечью махнув рукой). Сказала, чтоб и не звонил, и не подходил к ней…Б а б у ш к а
. Тогда подумай. Умеешь обидеть, умей и прощение заслужить. А я пойду: дела у меня на кухне (уходит).А р т е м.
Думай, Артем… Думай… А что, если… нет… А, что…