Сёгун (части 5-6)

На возвышении в одиночестве, удобно расположившись на подушке, сидела госпожа Ошиба. Даже на таком расстоянии Блэксорн обратил внимание на ошеломляющее богатство ее кимоно - редчайшего темно-голубого шелка, расшитого золотыми нитями. "Высочество" - так называл ее Урага, с опаской рассказывая ему во время поездки о ней и ее истории. Теперь он мог видеть ее воочию: легкая, почти девичья фигура, белая светящаяся кожа, черные глаза кажутся огромными под изогнутыми, искусно подведенными бровями, блестящие волосы уложены в виде крылатого шлема...

Процессия гостей продвигалась вперед. Блэксорн устроился в стороне, в самом светлом месте, на голову возвышаясь над окружающими его гостями. Вежливо отступив в сторону, чтобы дать дорогу другим гостям, он заметил, что глаза Ошибы снова направлены в его сторону. Теперь и Ишидо смотрел на него. Ошиба и Ишидо что-то сказали друг другу, задвигался трепетный веер... Блэксорн неловко направился к стене, чтобы быть менее заметным, но серые преградили ему дорогу.

- Дозо. - Самурай вежливо показал на очередь.

- Хай, домо. - Блэксорн присоединился к очереди. Те, кто стояли впереди и сзади него, кланялись, он отвечал на их поклоны. Постепенно гул голосов затих и совсем замер - все смотрели на него. Дамы и самураи смущенно уступили ему дорогу. Между ним и возвышением не осталось уже никого... Мгновение Блэксорн был неподвижен - и вот в напряженном молчании выступил вперед. Перед самой платформой он стал на колени и чопорно поклонился, один раз - Ошибе и один раз - Ишидо: он видел, что так делали все. Поднимаясь, он больше всего боялся, что упадут его мечи или он поскользнется и опозорится, но все прошло, слава Богу, удачно и он стал уже отходить в сторону.

- Подождите, пожалуйста, Анджин-сан. - Это произнесла Ошиба.

Блэксорн остановился. Ее сияние, казалось, увеличилось и она стала еще женственнее. Он чувствовал необычайную чувствительность, исходящую от нее, хотя она, казалось, вовсе об этом не заботилась.

- Говорят, вы знаете наш язык? - Ее голос звучал необыкновенно интимно.

- Прошу извинить меня, ваше высочество, - начал Блэксорн, используя свой проверенный временем запас выражений и слегка, запинаясь, так как очень нервничал, - простите, но я вынужден употреблять только короткие фразы и почтительно прошу вас обращаться ко мне с самыми простыми словами, чтобы я имел честь понять вас. - Он заметил, что всеобщее внимание сосредоточилось на них и что Ябу пробирается к нему, осторожно раздвигая толпу, - Могу я почтительно поздравить вас с днем рождения и молиться, чтобы вы счастливо прожили еще тысячу лет?

- Это не очень простые слова, Анджин-сан, - госпожа Ошиба была поражена.

- Прошу меня извинить, ваше высочество, я учил их всю прошлую ночь. Все ли я правильно сказал?

- Кто учил вас этому?

- Урага-нох-Тадамаса, мой вассал.

Она нахмурилась, потом взглянула на Ишидо, который наклонился вперед и заговорил так быстро, что Блэксорн не уловил ничего, кроме слова "стрелы".

- А, это тот отступник, христианский священник, которого убили прошлой ночью на вашем корабле?

- Простите, ваше высочество?

- Самурай, которого убили стрелой прошлой ночью на корабле.

- Да, это он, - ваше высочество, - Блэксорн взглянул на Ишидо, потом снова на нее. - Прошу меня извинить, ваше высочество, не разрешите ли вы приветствовать господина генерала?

- Да, разрешаю.

- Добрый вечер, господин генерал, - Блэксорн был заученно вежлив, - В прошлую встречу я был очень не в себе. Весьма сожалею.

Ишидо небрежно ответил на поклон:

- Да, помню. Вы были весьма невежливы. Надеюсь, вы не выйдете из себя и не выкинете ничего такого сегодня вечером.

- Я был очень не в себе той ночью, прошу меня извинить, - повторил Блэксорн.

- А что, такие вспышки безумия обычны среди чужеземцев?

Такая грубость по отношению к гостю, при посторонних, была очень плохим признаком. Глаза Блэксорна на миг обратились к госпоже Ошиба, он увидел в них удивление и решил рискнуть:

- Ах, господин генерал, вы в значительной степени правы. Чужеземцы всегда немного сумасшедшие. Но, простите, теперь я самурай, хатамото, и это большая, очень большая честь для меня. Я больше не чужеземец.

Он заговорил тем голосом, каким привык командовать с юта, и голос этот, без особых усилий с его стороны, заполнил всю комнату. - Теперь я понял правила хорошего тона самураев - и немного Бусидо. И ва. Прошу прощения, я больше не варвар. - Последнее слово он произнес как вызов, без страха: он знал, что японцы понимают толк в мужестве и гордости и уважают эти качества. Ишидо засмеялся.

- Так, самурай Анджин-сан. - Казалось он развеселился. - Я принимаю ваши извинения. Слухи о вашей смелости верны. Хорошо, очень хорошо. Я тоже прошу прощения. Ужасно, что эти презренные ронины смогли сделать такое - вы меня понимаете? Это ночное нападение...

- Да, господин, понимаю. Очень плохо. Погибло четыре человека. Один из них - мой, трое - серые.