Сейчас или никогда

Роан так вымоталась, что не могла даже мыслить логично. Она еще немного постояла над мирно спящим Арденом, потом улеглась рядом, свернулась клубочком и смежила отяжелевшие веки. За окном взвыли сирены пожарных машин; она слабо дернулась — и погрузилась в забытье.

Проснулись они почти одновременно, чуть позже десяти, и обнаружили, что лежат, тесно прижавшись друг к другу, соприкасаясь лицами, переплетясь ногами. Медленно подняв длинные ресницы, Роан встретилась со смеющимися серыми глазами Ардена.

— Господи, до чего же хорошо! — пробормотал он.

— Да, — с грустью в голосе согласилась Роан.

— Мы достаточно нанесли друг другу душевных ран, правда? Целый год вели себя как два идиота.

— Да.

— Только подумай: год страданий, тоски, желания увидеться, чтобы…

— Да, — в третий раз сказала она, не давая ему возможности закончить мысль. Она знала, что за этим последует: «Будь счастлива, дорогая, и приезжай к нам на свадьбу». — Мне пора вставать.

На лицо Ардена набежала туча.

— Что на сей раз стряслось? Прошлой ночью ты…

— Патриция.

— Патриция? — Арден нахмурился. — А при чем тут она?

— Она тебя ждет.

— Разве? С чего бы?

— Ну… она же приехала сюда…

— Она приехала вместе с Томом, чтобы удостовериться, не нужна ли помощь. Из окон их дома они видели зарево пожара, а у Тома к тому же были для меня кое-какие важные новости.

— Ах, вот как…

— Не уходи, — мягко, но настойчиво проговорил Арден, — мы еще толком не поговорили. По-моему, лучше всего выяснить отношения именно сейчас, когда мы оба голые и, так сказать, беззащитные друг перед другом, без искусственных барьеров. Ну как, согласна?

— Ох, Арден!..

— Да будет тебе! Нельзя же остаток жизни провести в бесплодных раздумьях и сомнениях.

Роан вздохнула и устало посмотрела на него, с трудом подавляя желание дотронуться, прижаться, протянуть руку. Нет, это ни к чему, станет только хуже.

— Последняя неделя далась тебе нелегко, правда? — спросил Арден.

— Это слишком слабо сказано, — усмехнулась Роан.

— Мне тоже. Я не хотел, чтобы ты приезжала, — честно признался он, — и сделал все, чтобы вести себя с тобой отчужденно, держать дистанцию. Но с тобой это невозможно, Роан. Ты с легкостью сломала мои планы, тебе всегда удавалось вить из меня веревки. Представляешь, каково мне было ежедневно видеть, как ты улыбаешься, как хмуришь лоб, сердишься, задумываешься? Я едва держал себя в руках. Меня раздирали противоречивые чувства. Временами я жалел, что встретил тебя на своем пути, но чаще давал слово больше никогда не отпускать тебя.

Конечно, он прав, подумала Роан, жадно вглядываясь в его волевое лицо. Как бы больно это ни было, сейчас самое время во всем разобраться, чтобы поставить точки над «i».

— Я любила тебя, Арден, — выдохнула она.

— Вижу, что ты говоришь правду. Тогда почему же не поехала со мной? Почему держалась так… враждебно?

— Потому, что была напугана, — с тоской проговорила Роан. — Сопротивляясь твоему давлению, я говорила то, что совсем не собиралась говорить. Я сердилась, ты сердился, а моя гордость… или моя глупость не позволяла мне пойти на попятную. Понимаешь, я всю жизнь только этим и занималась: соглашалась со всеми, подстраивалась под чужую волю. А ты… ты держался так жестко, был таким непробиваемым…

— Но я же пытался вернуться, наладить отношения. Дважды! И оба раза тебя окружали какие-то гориллоподобные мужики. Я и уходил.

— И не мог поинтересоваться моими Чувствами?

Арден поиграл желваками.

— Тогда я видел, что ты не представляла себе четко наше совместное будущее. А умолять я не хотел.

Роан опустила глаза и негромко призналась:

— Я несколько раз тебе звонила, но не заставала на месте.

— А послания, конечно, не оставляла.

— Нет.

— Почему?

— Сама не знаю. Может, опасалась, что ты приедешь и отыщешь меня. Или наоборот — боялась, что не станешь искать.

— Не понимаю, — нахмурился Арден.

— Ну, если бы ты не знал, что я тебе звонила, ты бы, естественно, сидел спокойно, но, если бы знал и ничего не предпринял…

— Глупенькая!

— …я бы просто не пережила, не смогла бы этого вынести.

— Но я все-таки приехал.

— Потому, что я не оставляла о себе сообщений.

— Это же начисто лишено логики!

— Мне все казалось правильным.

— Великий Боже! Неудивительно, что мужчины никогда не понимали женщин.

На губах Роан заиграла улыбка.

— А ты бы приехал?

— Это зависело бы от того, — осторожно подбирая слова, проговорил Арден, — согласилась ли бы ты отправиться со мной в Америку. Я ведь не игрушка, с которой можно потешиться тогда, когда у тебя найдется свободная минутка. Я хотел всего — или ничего. Сейчас — или никогда.

— Ты уже это говорил, — мягко напомнила Роан.

— Да. Когда ты бывала занята, я чувствовал себя отвергнутым, ненужным, забытым. Мне оставалось одно — ждать, когда ты ненадолго освободишься, и лететь к тебе. Тебя бы устроила такая ситуация? Понравилась бы тебе идея месяцами жить вдали друг от друга?