Секретов не будет

Несколько слов о дальнейших событиях. Фельетон «Камень за пазухой» не пришелся по вкусу никому из действующих лиц. Целый год И. Я. Ямской и К. Д. Отоколенко писали длинные жалобы на фельетониста.

И. Я. Ямской писал, что фельетонист встал на сторону проходимца Отоколенко и оклеветал честную семью, воспитанную на традициях правды и принципиальности.

К. Д. Отоколенко указывал, что фельетонист встал на сторону проходимца Ямского и его дочери-авантюристки и оклеветал честного человека Отоколенко.

Сложнее обстояло дело с Л. И. Раззуваевой. В день опубликования фельетона Лидия Ивановна позвонила в редакцию и сказала, что думает сегодня же броситься под поезд. На следующий день она сообщила, что, по всей вероятности, ей придется принять яд. Дней через восемь она проинформировала редакционную коллегию, что к вечеру решила повеситься в ванной комнате.

На том переговоры с Л. И. Раззуваевой внезапно прекратились. Но нам не пришлось искать ее по больницам и моргам. Просто Лидии Ивановне было уже некогда звонить в редакцию: она собралась замуж в четвертый раз.

Об этом счастливом событии в жизни Л. И. Раззуваевой мы узнали от посторонних людей, поскольку фельетонист, как вы догадываетесь, не получил пригласительного билета на свадьбу.

1953 г.

НАЗОВЕМ ПО ФАМИЛИИ

Многие литераторы имеют обыкновение на время как бы перевоплощаться. Они надевают фрак официанта, поступают матросами на торговое судно или садятся в киоск торговать периодикой. Это помогает им лучше узнать и понять людей, о которых они собираются писать. А потом в газетах появляются очерки и репортажи под броскими заголовками: «Шесть недель в дальнем рейсе», «Месяц в книжном киоске», «Девять дней с подносом».

Данные записки тоже родились в результате перевоплощения автора. Их смело можно было печатать под заголовком «Три часа в роли ответчика», если б не одно обстоятельство. Я сменил кресло редакционного кабинета на жесткую дубовую скамью не по своей охоте, а благодаря стараниям одного весьма энергичного человека. А это уже меняет дело.

Не так давно я напечатал фельетон, который назывался «Прощальный карамболь». В нем отмечалось, что некоторые гости нашей столицы ведут себя далеко не самым достойным образом. В числе прочих примеров приводился и такой факт:

«Два химика из города Волгодонска в номере гостиницы «Метрополь» устроили прием, на который пригласили приезжую даму Виолетту, чтобы распить с ней разгонную бутылку и сделать прощальный карамболь. В отчете об этом приеме уже никак не напишешь, что он протекал в обстановке дружбы и взаимопонимания. В процессе ужина химики повздорили, подрались. Одного отправили в больницу, а другого — в милицию. В конечном счете оба, как ни странно, оказались стороной пострадавшей, так как малознакомая Виолетта, воспользовавшись суматохой, унесла из номера их вещи, не оставив своей визитной карточки».

Больше о химиках в фельетоне не было сказано ни слова. По соображениям чрезмерной гуманности автора их имена не назывались. Но сразу же после опубликования фельетона редакция получает телеграмму:

«Фельетоне прощальный карамболь напечатано двух химиков которыми являемся мы тчк избежание незаслуженных наказаний убедительно просим телеграфировать Волгодонский горком партии».

Фельетонист — это прежде всего человек, и, когда к нему взывают о помощи, он не проходит мимо. Автор тут же отправляет письма в горком. Излагая обстоятельства дела, он старается обойти пикантные детали и выбирает наиболее мягкие выражения. В заключение он пишет:

«Публикуя фельетон, редакция учла, что товарищи достаточно пострадали за свое легкомыслие, и нашла возможным их фамилий не упоминать. Просим вас принять это обстоятельство во внимание при рассмотрении персонального дела сотрудников вашего комбината».