Секретов не будет

— Вы еще спрашиваете! Посмотрите, что написал обо мне ваш фельетонист, — сказал посетитель, протягивая мне отчеркнутый в фельетоне абзац:

«Этот молодой рыжий мужчина, отпустивший апостольскую бороду и взявший в руки страннический посох, собирает вокруг себя аудиторию и, опираясь на слово божье, угадывает у того или иного человека ту или иную хворь. Найдя боль, «лекарь» жезлом своим указывает и омуток, в который должен погрузиться хворый субъект».

— А что же вы думали раньше? — спросил я, возвращая газету. — Фельетон-то написан четырнадцать лет назад.

— Представьте себе, я только сейчас узнал, что про меня писала «Правда», — объяснил посетитель. — Я-то все время гадал, почему это на меня со всех сторон сыплются тумаки: не дает покоя милиция, увольняют с работы, отказывают в новом жилье. А ведь все, что написано, ложь! Я не только никогда не был у этого «святого» ручья, но даже не имею представления, где он находится. Как же это у вас получилось? В чем тут дело?

В чем тут дело, мог бы лучше всех объяснить сам автор. Но Иван Афанасьевич скончался более десяти лет тому назад. С той поры в отделе сменилось три заведующих, а в газете — четыре главных редактора. Как же тут быть? Конечно, проще всего сказать посетителю, что никто из нас в ту пору не работал в редакции, и сейчас за давностью лет никаких претензий мы принять не можем. Ну, а если хоть на минутку предположить, что посетитель говорит правду и он ни в чем не повинен? Ведь тогда нужно восстановить справедливость, снять с человека пятно.

Пока наш гость сидит и громко возмущается, я достаю из нашего архива толстую папку, на которой рукою Ивана Афанасьевича написано: «Материалы к фельетону И. Рябова «Святоши на Торгоше». Открываю и перехватываю несколько удивленный взгляд посетителя. Сначала идут полустершиеся листочки, на которых еще можно разобрать записи: чьи-то фамилии, адреса, номера телефонов. Потом я вынимаю конверт. В нем пачка фотографий. На них запечатлены разные эпизоды всех этих молений, происходивших у «святых» источников. Толпы фанатиков направляются к берегам Торгоши. Жаждущие исцеления женщины, сбросив свои одежды прямо на снег, остервенело лезут в прорубь. А вот здоровенный детина с окладистой бородой, собрав вокруг себя кликуш и сжимая в руках посох, что-то оживленно говорит.

— Вы? — спрашиваю я у посетителя и протягиваю ему фотографию. — И сам же отвечаю: — Конечно же, вы! Только бородка у вас тогда была погуще!

У посетителя леденеет взгляд, вытягивается лицо. Разве этот проходимец, надеявшийся найти в редакции простаков, мог предположить, что Рябов, работая над фельетоном, располагал неопровержимыми документами и эти документы целы и невредимы до сих пор!

Бородач что-то беспомощно лепечет себе под нос и вдруг стремглав бросается к двери…

Нет, документы к опубликованным фельетонам ни в коем случае нельзя сдавать в макулатуру. Как видим, они нужны фельетонисту не только для того, чтобы реабилитировать себя при жизни, но и для того, чтобы и после смерти отбиваться от опровергателей. Вряд ли кто-нибудь спустя пятнадцать лет возьмется с серьезным видом оспаривать те или иные положения передовой статьи, корреспонденции, репортажа. Срок же ответственности фельетониста за то, что он написал, не имеет давности.

И все-таки архивы таких мастеров, как Рябов, нужны нам не только и не столько ради этого. Я лично мало знал Ивана Афанасьевича и совсем не был знаком с его творческой лабораторией. Давно уже нет среди нас Алексея Колосова, Давида Заславского, Юрия Чаплыгина, Аркадия Васильева и многих других, кто часто встречался с Иваном Афанасьевичем в отделе фельетонов «Правды». Кто же может сейчас рассказать, как работал Иван Рябов, как он собирал материал для фельетона, долго ли изучал предмет, брал ли рассказы очевидцев на веру или требовал документов, выезжал ли на место действия или, быть может, ограничивался телефонным звонком?

После работы я второй раз за день открываю папку «Материалы к фельетону И. Рябова «Святоши на Торгоше». «Почему она такая объемистая? — думаю я. — Разве восемнадцать фотографий, которыми располагал автор, не подтверждают со всей наглядностью каждый абзац фельетона?»

Я еще раз беру в руки фотографию, на которой запечатлено, как старые, больные женщины, раздевшись донага, купаются в ледяной проруби. Кому еще надо доказывать, как пагубно такое «лечение?» Доказывать надо тем самым людям, которые верят во всякие чудеса. Рябов обращается в научные учреждения с просьбой дать отзыв о химическом составе воды в источнике. Может быть, она обладает какими-нибудь лечебными свойствами? И вскоре получает документ, который ложится в папку: