Секретов не будет

В соседних помещениях были развешаны географические карты, в том числе и карта, выпущенная за два года до плавания Колумба, на которой никакой Америки, понятно, нет и в помине.

В последней и самой большой комнате вывешены национальные флаги всех латиноамериканских государств. Возле каждого флага аккуратный сундучок с горстью земли, присланной из-за океана.

— Знаете ли вы, что после смерти Колумб путешествовал не меньше, чем при жизни? — спросил нас дон Луис Фернандо. — Сначала прах его повезли в Америку, потом все-таки решили похоронить мореплавателя в стране, которой он служил.

В Толедо мы склонили головы перед памятью другого великого человека, который также, не будучи испанцем, прославил Испанию. Осмотрев древнюю крепость Алькасар, мы спустились узкими проходами к дому художника Доменико Теотокупули, известного миру под именем Эль Греко. Сейчас в ней разместилась небольшая картинная галерея. Потом нас повели кривым переулком к скромной церквушке Сан-Томе, где находится знаменитая картина Эль Греко «Погребение графа Оргаса».

В Витории нам показали постоялый двор пятнадцатого века. Тяжелые засовы, многопудовые ставни, дубовые столы, темные крутые лестницы, ведущие наверх в спальни. В винном погребе над огромными бочками можно было прочесть множество мудрых латинских изречений, суть которых, однако, сводилась к одной главной мысли: «Пей, да дело разумей!» Рядом с постоялым двором музей рыцарей. На стенах — доспехи кастильских, наваррских, немецких, мавританских воинов; пушки, брошенные отступающими войсками Наполеона.

Город Авила запомнился нам по двум причинам. Во-первых, мы узнали, что Авила является самым высокогорным и (может быть, в силу этой своей близости к небесам) самым набожным городом страны. А во-вторых, в час нашего приезда самая аристократическая семья Авилы в знак протеста против появления русских выехала из города. Рассказывая об этом смешном эпизоде, официанты местного ресторана дружески пожимали нам руки и просили на память открытки с видами Москвы.

В древней столице старой Кастилии Бургосе мы посетили кафедральный собор, потом нанесли визиты в два действующих монастыря — мужской и женский. И вообще дон Луис Фернандо старался показать нам все старинные храмы, модернистские церкви, базилики, часовни, синагоги, молельные дома, которые только попадались нам на пути. После осмотра сто двадцать девятого религиозного учреждения некоторые из нас стали впадать в ересь и кощунствовать, употребляя имя господа в нехорошем сочетании слов. Они высказывали открытое неудовольствие богом и всем тем, что создано людьми в честь его.

— Ей-богу, больше невмоготу, — заявили мы дону Луису Фернандо, — Нельзя ли все-таки побывать на заводе, в школе, зайти просто в дом к испанцу или пригласить его в кабачок на бокал пива? Хочется поговорить с людьми, узнать, как они живут, что думают.

— Сеньоры, вы же знаете, что это не предусмотрено программой. А потом разве это интересно?

Дон Луис Фернандо по-настоящему удивлялся. Он работает с разными группами: французскими, английскими, бельгийскими. Тех туристов никогда не интересует, как живут испанцы. Другое дело — цены на херес, на коньяк…

— Сеньоры, что-нибудь придумаем, — сообщил дон Луис Фернандо, пытаясь образумить еретиков. — На корриду мы все-таки попадем. Но завтра нам предстоит осмотреть кафедральный собор, одну совсем небольшую кладбищенскую часовню и уникальнейшую синагогу…

И все-таки однажды нам удалось почти полвечера поговорить с испанцами. В Мадриде нам передали приглашение журналистов крупнейшей газеты «Иа» посетить их редакцию. И вот в назначенный срок нас проводили в кабинет редактора газеты дона Рафаэля Салазара, шестидесятилетнего человека, с высохшим, болезненным лицом католического святого. Мы узнали, что «иа» — это в переводе на русский язык «уже». Когда газета создавалась, был объявлен конкурс на самый короткий заголовок, и победителем вышел журналист, предложивший такое название. Сейчас тираж газеты что-то около ста пятидесяти тысяч. «Тираж непостоянен, как женщина», — сострил по этому поводу дон Салазар.

Мы давно уже обратили внимание на бюст священнослужителя в рясе, который стоял сзади и правее редакторского кресла.

— Это кардинал Анхел Эррера Ория, который основал газету в тридцать пятом году. Газета наша католическая, но акции продаются не только католикам.

Потом редактор спросил, есть ли у нас вопросы. Вопросы были. Нас интересовало экономическое состояние страны, положение рабочих, крестьян, новинки литературы, музыки.

Дон Салазар встал и предложил нам осмотреть типографию. Типография была технически устаревшей, смотреть тут было нечего. Видимо, желая показать свой демократизм, редактор повел нас в рабочую столовую. Оказалось, он сам не очень твердо знал, где она находится. Мы зашли не на тот этаж и только с помощью опроса любопытных, выглядывавших из разных комнат, попали туда, куда шли. Дон Салазар стал в очередь и купил нам каждому по выбору кофе или лимонад.