Сексот поневоле

— Значит, поглядеть чертежи я смогу только после обеда?

— Да, часам к трем…

В секретку зашел Дятел. Судя по улыбке, настроение у него было отличное.

— О каких чертежах печешься, прорабище?

Ну и слух — позавидуешь! Ведь мы с Рюминым говорили вполголоса…

— Хочу заняться охранным периметром… Ведь председатель комиссии заявил, что без этого к спецмонтажу не приступит…

— Молоток, Баба-Катя! Поставь на ограждение Сичкова. Геодезист разобьет, привяжет угловые точки, напортачить там мудрено. Если и на ограждении допустит брак — выгоню взашей, ни Анохин, ни Дедок не защитят!

— Не напартачит — сам проверю, — заверил я начальника участка.

— Ну, ежели сам — буду спокоен, — насмешливо прогундосил Дятел. — Пошли, заморим червячка, заодно решим со сдачей отчета. Что-то у меня нет желания ехать, встречаться с занудливым Сиюминуткиным, хвастуном Вахом. Думаю, направить тебя…

Мы вышли из «секретки» и двинулись по коридору к кабинету начальника. Дятел взял меня под руку, дружески прижал к себе. Поглядишь со стороны и никогда не скажешь, что идут начальник и подчиненный — два любящих друг друга человека…

В кабинете Семыкин проворно накрыл на стол. Ничего особенного — с десяток пирожков, по-моему, с капустой, термос, наполненный до самого края… кофе. Показал мне горлышко коньячной бутылки, но тут же спрятал ее.

— Думаю, на работе не стоит… Вечерком загляни, звякнем бокалами… Впрочем, сегодня вечером тоже не пойдет — до утра просижу над бумагами. А утром ты — в дорогу…

— Зачем? Куда?

— Сдавать отчеты. Облобызаешь любимого Ваха, обнимешь родного Сиюминуткина… Почему не выражаешь радости, почему не благодаришь заботливого начальника?

— Потому, что не могу ничего понять. Отчетные дни наступают через неделю. Прикажешь сидеть семь дней у Кругом марша или любезничать с Дедком?

— До чего же ты, прорабище, неблагодарен! Прежде всею до отчетных дней не неделя, а всего-навсего трое суток. Получил телефонограмму Анохина, в которой он сообщает эту потрясающую новость. Во-вторых, мне кажется, что у тебя, кроме Анохина и Дедка, есть, у кого провести время. Заскочи к Светке. Ты уже достаточно постился, чтобы не радоваться моему предложению…

— Со Светкой завязал. Прочным узлом, навсегда.

— Не раз уже слышал. Потому — не верю… Погоди, прорабище, мне пришла в голову занятная мыслишка

Я насторожился. На опыте двухлетнего общения с Дятлом уяснил: когда майору приходят в голову «занятные мысли», будь настороже — готовится с его стороны очередная непредсказуемая пакость.

— Зачем тебе ожидать завтрашнего утра? Отчёт почти готов, осталось подвести итоги и подписать — дело пятнадцати минут. Забирай своего любимого поющего водителя и жми ночью к Светке. Покантуйся у нее пару деньков, потом — в Лосинку. Как идея?

— Так себе, — вздохнул я. — Прямо скажем, не слишком радостная. Дополнительная причина — на сегодняшний вечер меня забили.

Кто сказал, что забили? Вдруг кладовщик снова промолчит? К Светке, естественно, меня калачом не заманишь, а вот Оленьку с удовольствием прокатил бы до Лосинки, устроил на постой к тамошним друзьям. Вечерами — на танцы в Дом офицеров, днями — в сопках, собирать цветы… Вот идея, не чета семыкинской!

— Дело твое, — сдался Дятел. — Тогда разрешаю захватить пару пирожков, стакан кофе и уматывать на свое рабочее место. Мне когда-то тоже нужно поработать. В кабинете с утра до вечера — будто рынок. Шляются, кому надо и кому не надо. Давай, Васильков, освобождай площадь.

Я подчинился. Но уходить без соответствующей сдачи не привык.

— Сейчас уйду. А тебе — счастливой, беспосадочной поездки с отчетом. Можешь заглянуть к Светке, разрешаю. Авось, возвратишься добрым и чутким начальником! Кстати, пирожков с капустой не перевариваю!

Семыкин от неожиданности подавился куском пирожка. Глаза выпучены, из них от напряжения — слезы.

Ничего, пусть помучается, это полезно, вдруг научится думать.

Миновав общую комнату, я вышел на крыльцо. Вдохнул полной грудью тёплый воздух. Пошли они ко всем чертям! Запреты, непонятные поручения — надоело! Вечером умотаю в подсобное хозяйство, умыкну Оленьку и умчу ее в сопки. Только меня и видели на строительстве проклятого секретного объекта.

И снова не получилось.

— Чтой-то ты, Димитрий, не заходишь на склад, — заворковал за спиной Никифор Васильевич. — Грозился зайти за шкурками — глаз не кажешь… С чего бы это, а?

Умеет кладовщик выскользнуть из сложного положения, извернуться и оказаться над собеседником. Сам же ссылался на разные причины, откладывал намеченную встречу.

Но я ощущал не только обиду, но и понятное удовлетворение. Правильно вычислил деда, протянул ниточку от ночного разговора двух «теней», в котором фигурировала операция ночью, до стариковского предложения навестить его.

Значит, кладовщик все же причастен к агентурной сети?.. А не ошибаюсь ли я, не тороплюсь ли делать скоропалительные заключения?

— Во сколько прикажете заглянуть в ваши хоромы?

— Прикажете, не прикажете… Научился словами бросаться, будто пацаны каменюками… Часов в восемь загляни — будет в самый аккурат. Шкурки получились — что надо.

4