Семь кедровых орешков. Смертница

Еля решила, что сама будет ухаживать за Мадлен, и, как только пришла в себя после ментального воздействия принца Роланда, заступила на ежедневную вахту около постели больной, почти никогда не покидая ее, лишь иногда отлучаясь на сон. 

Сейчас она аккуратно провела платком, смоченным в воде, по пересохшим губам раненой, но губы Мадлен не шевельнулись, как и сама молодая женщина.

— Вы не помните меня, но я очень люблю вас, сестра Мадлен, — тихо говорила девушка, аккуратно вытирая худое бледное лицо Фурии влажным платком и осторожными движениями убирая волосинки с лица. 

В последнее время Еления часто разговаривала с Мадлен, рассказывая о себе, о них, обо всем на свете. Ей интуитивно казалось, что Мадлен её слышит. 

— Вы обязательно выздоровеете, сестра Мадлен,  и тогда мы снова будем узнавать друг друга, потому что... я не хочу терять вас ни в прямом... ни в переносном смысле... вообще никак.

— Все по-прежнему?! — в больничную палату буквально ворвалась Бердайн Огдэн, стремительным широким шагом приближаясь к Еле и Мадлен.

Девушка от неожиданности вздрогнула и только кивнула. В последнее время Верховная все время появлялась подобным образом, постоянно куда-то торопясь.

Верховная Фурия сразу впилась пронзительным цепким взглядом в лицо внучки, неподвижно лежащей на кровати. На мгновение на лице великой женщины и воительницы мелькнуло страдание, но она быстро взяла себя в руки. 

— Я вызвала Эдварда, — отрывисто произнесла королева Бердайн. — Сегодня в столице Ровении в Верховном суде империи вынесли приговор Варниусам, поэтому, решила, что ему можно уже рассказать о Мадлен. 

— Вы так и не сказали ему, что она ранена?! — поразилась Еля. — До сих пор?!

А она-то думала, почему Эдвард Данери настолько безразличен к состоянию Мадлен.

— Не сказала. Зачем его сейчас дёргать? — немного резко и недовольно ответила Фурия. — Состояние Мадлен стабильно-плохое, но не предсмертное. В Ровении сейчас смена власти, и он, как советник по безопасности при императоре, и просто, как очень умный и хитрый разведчик, очень нужен молодому императору. Я ждала, когда до конца разберутся с Варниусами. Он, как никто другой, знал все тонкости дела по Невидимой Ровении.

— Ровен Эдвард приедет? — Еля старалась, чтобы голос был спокойным и не дрожал, но получалось с трудом. 

Упоминание Верховной о молодом императоре Ровении пошатнуло выдержку, заставило изо всех сил вцепиться тонкими пальцами в ткань юбки, беспощадно смяв её.

— Ровен Эдвард? — Бердайн внимательно осматривала Мадлен, трогала холодные руки, проверяла лоб на наличие температуры и одновременно отвечала Еле, краем глаза наблюдая за её нервными пальцами.

Услышав вопрос, Фурия  хмыкнула:

— Он теперь не «ровен Эдвард», девочка, а его императорское высочество. И да, он приедет. Уже «летит». Он так орал на меня, словно я малолетний недоумок, — Фурия нахмурилась и покачала головой, выпрямляясь. — Перепугался жуть. Поэтому я заочно простила его. Но это я тебе призналась, а ему устрою весёленькую жизнь. Нашёл на кого орать. Принц выискался... на мою голову. Я научу его разговаривать с королевой фурий...

Верховная ещё что-то ворчала под нос про благородных выскочек и тому подобное, но Еля уже не слушала её. 

Она думала о Майстриме Данери, молодом военном маге, который несколько дней назад стал императором Ровении, и в которого она была влюблена. 

Её чувство было странным, она не понимала сама себя. Еля знала его так мало, а думала о нем так много. Она сталкивалась с ним лишь несколько раз, но во всех ситуациях молодой аристократ показал себя с наилучшей стороны и восхитил её. Она не знала никого, кто также сильно поражал бы её своими поступками. 

Осознавая, что влюбилась, Еления понимала, что у них не может быть общего будущего, так как они из совершенно разных миров, поэтому всячески старалась выкинуть Мая Данери из мыслей, из сердца, из памяти. Девушке казалось, что у неё получается, и она почти не думает о нем. 

Однако, когда несколько дней назад она узнала, что Хранители Ровении избрали Мая Данери новым императором, ей стало очень больно, а отчаяние затопило так, что стало невыносимо находиться в помещении с другими людьми, захотелось убежать и забиться куда-то в угол, где её никто не найдёт и даст выплакаться. 

Невероятную новость привезли не менее шокированные  герцог Аверин и Рон, приехавшие в Землю Фурий. Еления тогда жутко побледнела, пошатнулась, а огромные глаза на худеньком личике словно потухли. 

— Еля, что с тобой? — кинулся к ней младший Аверин, который, после их спасения в поместье принца Оливара, каждый день старался связаться с ней по фоннору, расспрашивая о ней, о Мадлен, рассказывая новости из столицы, в которой он находился вместе со старшим братом и отцом.

Но в тот момент Еля отшатнулась от него и побежала, куда глаза глядят, забыв, что надо возвращаться в палату к Мадлен, которой она нужна, ведь её только на несколько минут вызвала Бердайн для важного разговора. 

Какого?