Семь легенд мира. Книга первая

Плесень Кумата давно пора стряхнуть с себя. Через пару месяцев скандал вокруг имени маркиза разгорится в полную силу. И ей, приложившей больше прочих усилий к его воспламенению, лучше быть далеко, вне досягаемости. Амиру тоже самое время осесть, она устала его вечно ждать, душа болит. И соскучилась, чего уж там! Можно подумать, она бережет лоб от морщин для Головы Кумата и его гостей, а не для своего Амира. Конечно, чтобы добиться желаемого, потребуется вся её изворотливость, очень много золота и основательно проработанный план. А еще связи. Не только торговые, но и иные. Благо, и они есть. Прочее же - дело техники, а с этим разберется Амир. Он умеет ладить с людьми и подбирать их для дела. Материалы? Шелк для парусов в караване найдется. Значит, нужна золотая сосна, кедр и прочее, это она устроит.

Управляющий, рыжий Ларитт с потрепанной бородой, без удивления выслушал сообщение о скором переезде: ему Кумат тоже надоел. Обещал дождаться каравана и передать письмо господину Багдешу. А еще сообщить Голове, что Захра подозревает побег по морю и отбывает на поиски лично. Надо спасать девочку!

И это - чистая правда.

Таир открылся взору Захры утром, когда он, по общему мнению, особенно хорош. Если Римас - отрада вечера, то бухта Рассветного бриза - утреннее чудо. Едва оторвавшись от горизонта, низкое солнышко, встающее из-за кормы судна, идущего к островам от материкового Карна, делало скалы юго-западного мыса бухты рельефными, красило их в тона чайной розы и бледного золота. Виноградные лозы, по большей части - декоративных сортов, многоцветные, с ажурной узорчатой листвой, богато завивали фасады домов в глубине тихой розовой бухты. Утренний свет делал траву на склонах вдвое сочнее и зеленее, а осенний пожар древесных крон наполнял бесчисленными тонами живого огня.

Так было еще совсем недавно.

Но после далеко не праздничного черного пожара войны, охватившего побережье еще летом, спалившего немногочисленные деревья до черных пней, все усилия безоблачного теплого утра по украшению берега оказались совершенно бессмысленны. Грязные скалы еще хранили следы сажи и копоти. Язвы выжженных полей остались свежи и не затянулись даже первой зеленью. Некогда увитые багряным виноградником каменные домики уныло сомкнули веки заколоченных окон, чтобы не смотреть на остовы своих деревянных соседей.

Порт, от века кормивший окрестных жителей, стал причиной их бедственного положения. Пираты и лорды-мятежники выжгли побережье до тла, уничтожая именно порт с его гарнизоном и складами. И край стал умирать. Лишившиеся нажитого за долгие поколения труда люди ушли еще летом с привычных мест в поисках хоть какой-то работы. Перебрались в глубь острова, к родне. А свои разоренные дома с тяжелым сердцем сбывали за жалкие медяки, чтобы пережить близкую и очень страшную почти неизбежным голодом зиму.

Кто покупал? Жадные падальщики, в большинстве - чужаки, которые прибывали целыми стаями из Карна на острова с первых же спокойных дней после резни. Те самые, кто создал традицию ненависти к рожденным вне острова. Они хищно хватали все, лишь бы цена оказалась мала: уничтоженные огнем имения, опустевшие таверны, разоренные склады, иные потенциально ценные владения. Нет, не для восстановления, всего лишь с целью последующей перепродажи. Ведь рано или поздно сюда вернется нормальная жизнь. Правда, по их вине - скорее уж поздно, ведь прежние хозяева оказались в итоге нудного торга совершенно нищими, а их еще способная послужить после толкового ремонта собственность догнивала без пригляда под осенними дождями, не давая работы каменщикам и плотникам, готовым почти даром восстановить разрушенное. Тоже - голодным и нищим во всеобщей безденежной обреченности побережья.

Конечно, не все на острове сгорело. Но западные ворота Таира, его лучшая верфь, крупный грузовой порт и еще три города рядом, принимавшие купцов, погибли. Отчаявшись вернуть их, власти спасали в первую очередь то, что еще можно было спасти. И старались пореже думать о судьбе утраченного.

Причалы превратились в неровные ряды торчащих из воды головешек, запах старой гари еще висел в воздухе, почти неуловимый и притом совершенно неотвязный, как застарелая усталость, которую не излечить коротким отдыхом.

Редкие каменные домики у берега смотрели на воду красными от недосыпа глазами наспех затянутых бычьим пузырем окон. Небывалое дело для Таира, прежде жившего богато и привычного к стеклу. Оборванцы у домиков выглядели дикарями. Да, в общем-то, ими и были. Захра поморщилась, осматривая с низкого борта быстро приближающийся берег. И слушая нестройный гомон пьяных голосов, визгливый смех трактирных девок, усталые, заученные наизусть причитания нищих. Таковы худшие кварталы Кумата. Но порты Таира до подобного прежде не опускались...

Серые глаза недобро сузились: маркизом и его сыном она еще займется. И этот пункт к счету добавит. Не может быть, чтобы знатный урод не вложил заемных денег и в обнаруженное здесь безобразие. Ну слишком на него похоже! Вонь, мерзость и запустение...