Семь минут вечности

Святой, предложивший посмотреть на звёзды и увидеть там Рай, мог видеть их даже днём, но он забыл, что не все так могут и он сам не всегда так умел. Вот волхвы сумели, разглядели одну такую звезду-галактику Рая, хотя их там мириады, и попытались жить осознанно – случайному земному мальчугану из бедняков на днюху подарили полезные в любой семье вещицы, а не полезли на ракету вавилонской башни, чтобы лететь к этой самой звезде. Чаще на том же самом месте, как правило, слепые видят другую звезду, себя любимого. Для таких ночных доморощенных астрономов будильник советского периода возвестил как быть обязано и вопрошает их же:

«На нашем месте в небе должна быть звезда;

Ты чувствуешь сквозняк оттого,

Что это место свободно?»[28]

Торчок, или – Курение убивает

«И вот мне приснилось, что сердце моё не болит»

[29]

01:10

В сетях-авоське интернет нынче весьма популярно мнение сие:

«Есть предположение, гипотеза,

согласно которому, которой,

после остановки сердца, смерти,

мозг работает ещё семь минут,

и за это время Вы переживаете

всю жизнь снова, как во сне,

потому что во сне время растягивается.

В таком случае, вдруг Ваше здесь и сейчас

в этих самых семи минутах.

Откуда Вы знаете, живы ли Вы,

переживаете ли муторно

старые воспоминания?»

Не так всё. Не всегда так. Не только переживаете уже бывшее, а иногда живёте заново, создаёте новую материальную реальность, вселенную. И вот об этом я и хочу вам рассказать.

Кому это «вам»?! Ведь никого, в сущности, нет, кроме меня, моего умирающего мозга и семи минут. И кто же такой «Я» в таком случае? Начнём с того, что меня зовут Сергей, или Эдик, или чёрт с богом знают как, но ни бога ни чёрта помимо меня нет. Я ли это? Скорее всего, меня так только подзывают, если хотят вырвать из толпы, обратиться ко мне, вызвать на диалог, стрельнуть сигу, прикурить, или послать, например, за «Клинским» (пиво такое было). Или чем там здесь виски с джином запивают, текилой или абсентом? Итак: меня подзывают, интересно, кто, если никого нет, наверное сам себя и подзываю – Сергей… и я алкоголик, и наркоман, разумеется. Ну, в общем, вы поняли – торч, кароч, анонимный. Хотя уже не анонимный, да уже и не торч.

Ладно, прохладно, пора начинать детализировать. Сей уж ни в мале мой стайл[30] – бухать, дуть и ширяться[31]

, всё в пошлом прошлом, сам по себе я нынче и вовеки не такой, понеже[32] мой лексический и целеполагаемый рюкзачок давнёхонько опередил все пожелания-притязания и приказания величавее быти[33], посему изображать из себя самого себя прошлого неукоснительного резона не обретаю[34].

Впервые я выпил лет в 10 от роду. Символично: отметил завершение первой прожитой декады в условиях данного уровня развития бытия. Не намеренно. На поминках дяди, после похорон, точнее, на поминальной трапезе после погребения. Тако сие канонично нарекается, но тогда этого множайшие[35] и краем уха ведать не ведали. Дядя, как я узнал позднее, работал в КГБ и застрелился у себя в кабинете, оставив записку: «Не могу больше врать», наверно выдохся, врать надо уметь, это искусство. Честно признался: не могу, мол, как бы того ни хотел. В честь него меня, кстати, и назвали, уж больно батя дружен был с дядей, дяде было приятно, тогда он ещё мог врать, а может даже и лгать, это более высокое искусство.

А я тем временем подбежал молодецкою поступью к столику, где отец с мужичками восседал, захватил стакан с вожделенною влагой и выпил… Аз же думах[36], что вода сие, ибо прозрачна, а там водяровка[37] оказалася по какой-то не ведомой мне тогда для моих синаптических нейронных связей оказии. Аз же наблюдательный мальчуган бых[38] и заметил, что «плохие напитки» разливаются не в стаканы, а в стопки, малюсенькие такие стаканчики, сиречь иже рюмки суть[39]. А это был большой гранёный стаканище, доверху изобилующий водоподобной жидкостью… Се отец себе налил для аппетита. Его-то стакан я и схватил. Чей же ещё я мог сцапать, он же рядом с папой стоял, а не с чужими дядями.