Семь сестер. Атлас. История Па Солта

– Так и есть, Лорен. Сегодня утром я телеграфировала ему. Он разрабатывает план и вскоре сообщит мне о своем решении.

У меня не было слов.

– Эвелин, я не знаю, что и сказать…

Эвелин добродушно рассмеялась.

– Разве это не всегдашняя твоя проблема, юный мастер Бо?

Я снова обнял ее.

– Спасибо, Эвелин. Спасибо за все.

– Держи ее при себе, Бо, – прошептала она мне на ухо. – Она – твой дар небесный. – Когда я отстранился, ее карие глаза влажно блестели. Потом она хлопнула в ладоши, собираясь с духом: – А теперь мне нужно вернуться домой и дождаться телеграммы от мсье Ландовски. Когда я снова приду сюда, то принесу твои инструменты. Элле, ты могла бы написать записку для мадам Дюпон и подтвердить, что я твоя тетя, чтобы я смогла забрать твои пожитки?

– Хорошая мысль. – Элле взяла лист бумаги со стола Бройли и начала писать.

– Кстати говоря, если есть какие-то дела, которые вам нужно завершить до отъезда из Парижа, то сейчас самое время. До свидания, мои милые.

С этими словами Эвелин повернулась и вышла из квартиры. Мы немного постояли в молчании, осмысливая услышанное. Наконец я повернулся к Элле:

– Нам нужно составить письма. Нет ничего хуже, когда кто-то без объяснения исчезает из твоей жизни. Я напишу мсье Ивану.

Элле кивнула.

– А я напишу мадам Ганьон.

Я постарался, чтобы мое письмо мсье Ивану было кратким, но сердечным.

«Дорогой мсье Иван!

Надеюсь, что Эвелин связалась с вами и что это письмо будет доставлено по назначению. Мне жаль, что во вторник я не смог прийти на урок. Сейчас мне хочется поблагодарить вас за все. Вы не только были лучшим наставником, какого мог бы пожелать любой начинающий музыкант, но и кем-то гораздо большим: первым настоящим другом, которого я приобрел.

Надеюсь, однажды мы еще встретимся. В любом случае я всегда буду внимательно прослушивать все записи Парижского симфонического оркестра в надежде различить характерное звучание вашего инструмента. Возможно, вы сделаете то же самое, и тогда мы сможем навсегда сохранить друг друга в наших сердцах.

Хочу, чтобы вы знали: я ни в коей мере не считаю вас ответственным за прискорбные события последнего времени. Без вашей изобретательности и… помощи мсье Рахманинова не было бы никакой возможности устроить музыкальное обучение для Элле. Я бесконечно благодарен за то, что вы предоставили шанс нам обоим.

И наконец, пожалуйста, берегитесь некоего учителя игры на флейте. Ему нельзя доверять. Я хотел поделиться с вами этой информацией, поскольку… мы, эмигранты, должны помогать друг другу, верно?

Бо Деплеси».

Вечером Эвелин вернулась на такси вместе с нашими инструментами. Я пошел помогать с разгрузкой, но она вскинула руку, останавливая меня.

– Оставайся внутри, Бо. Никогда не знаешь, кто может следить за тобой.

Они с Бройли быстро выгрузили вещи, и она отпустила шофера.

– Я здесь ненадолго. У меня инструкции от мсье Ландовски. Во Французской академии у него есть коллега, другой парижский скульптор. Его зовут Павел Розенблюм. Сейчас удачное время: его дочь Карин собирается начать свой первый семестр в Лейпцигской консерватории. Он сделал несколько телефонных звонков, и теперь вы оба будете приняты туда студентами на старший курс.

– Лейпциг? – нервно спросила Элле. – В Германии?

Я обнял ее за талию.

– Да, ты права. Ясно, что для старшего курса нужно будет немного подправить ваш возраст. Я не вижу никаких проблем: вы оба выглядите старше своих лет.

– Когда мы уедем, Эвелин? – спросил я. – И как мы попадем в Германию?