Семь сестер. Атлас. История Па Солта

Карин ведет богемный образ жизни и часто носит брюки с жакетом на манер французских художников, в отличие от традиционного наряда Элле, состоящего из юбки, блузки и джемпера. Грива черных бархатистых волос Карин напоминает мне шкуру пантеры, а блестящие темные глаза контрастируют с очень бледной кожей. Мы часто проводим вечера в обществе ее родителей, которые развлекают нас своими историями, особенно ее мать, которая оказалась русской оперной певицей! Кстати, о членах семьи: я не упоминал о мсье Ландовски и о ком-либо еще из моих близких. Это привело бы к вопросам, на которые я не сумел бы ответить. Я стараюсь держаться тише воды, ниже травы и позволяю Элле говорить за нас обоих.

Что касается Элле, ей не нужно уклоняться от правды. Она сообщила Карин, что является сиротой, но имела в Париже учителя музыки, который заметил ее талант и направил сюда для дальнейшего обучения. Если кто-то спрашивал о моей истории, я отвечал, что родом из скромной артистической парижской семьи. Обычно этого хватало. По иронии судьбы, с возрастом я усвоил, что немота вызывает гораздо больше вопросов, чем сдержанные речи.

Консерватория обеспечивает первоклассное образование. Полноценные музыкальные занятия вместо моих привычных двух уроков в неделю доставляют безграничную радость. Местные педагоги быстро приняли решение, что я должен сосредоточиться на виолончели; они считали меня более одаренным в игре на этом инструменте. Тем не менее я продолжаю хранить скрипку под кроватью, как делал в Париже, и часто играю на ней для душевного утешения. Честно говоря, скрипка позволила мне заново открыть мои детские музыкальные восторги. Как говорит Элле, теперь у меня есть «одно для работы, другое для удовольствия».

Здесь, в Лейпциге, мы познакомились с богатым спектром консерваторской деятельности: мы играем в оркестрах, даем концерты, пишем музыкальные композиции… Большей частью я живу в состоянии, похожем на сон. Это принципиальная ошибка, поскольку окружающая реальность более пугающая, чем я мог предполагать.

В марте 1933-го в Германии пришла к власти нацистская партия во главе с Адольфом Гитлером. К моему стыду, я был слабо знаком с отвратительной идеологией этого человека с маленькими усиками. Естественно, Элле пристальнее следила за растущим нацистским движением, но лишь по немногочисленным статьям во французских газетах. Карин, будучи еврейкой, поведала нам об истинных политических злодеяниях нацизма. Нам сказали, что одним из первых действий Гитлера после прихода к власти было издание указа, позволявшего кабинету министров принимать законы без согласия парламента. Это фактически наделило Гитлера диктаторскими полномочиями, и в Германии началось становление тоталитарного режима. Нацисты упразднили все остальные политические партии, распустили профсоюзы и теперь стараются упрятать за решетку всех, кто противостоит режиму. Ходят мрачные слухи о концлагерях, куда они отправляют своих противников и подвергают их бесчеловечным пыткам.

Гитлер не скрывает свою ненависть к соотечественникам Элле. Он обвиняет их в поражении Германии после Великой войны, и это отвратительное измышление глубоко возмущает меня. В результате безумного фанатизма одного-единственного человека антисемитизм теперь стал официальной государственной политикой. И кажется, что большинство граждан готовы принять это и верят, что Гитлер восстановит статус Германии как всемирной супердержавы.

В Лейпциге мы живем в напряженных условиях главным образом из-за того, что мэр города Карл Фридрих Гердлер является жестким оппонентом идеологии Гитлера. Никто из нас точно не знает, почему ему до сих пор удается сохранять свою должность, тем более что его заместитель, неприметный коротышка по фамилии Хааке, был и остается преданным членом нацистской партии. Когда я пишу эти строки, Гердлер находится в Мюнхене, где встречается с подручными Гитлера, которые, несомненно, будут давить на него с целью распространения антисемитской риторики в Лейпциге. Пока Гердлер в состоянии защищать нас, жители Лейпцига чувствуют себя в относительной безопасности. Но, честно говоря, я не знаю, как долго это будет продолжаться.

У меня каждый день разрывается сердце, когда я вижу неизбывную тревогу на лице Элле. В городе появилось немало офицеров СС, а члены гитлерюгенда, молодежной организации, пронизанной нацистскими доктринами, часто устраивают парады на улицах. Скоро здесь появится новое поколение горожан, воспитанных на идеях расовой ненависти.

Представляется все более вероятным, что мы с Элле не успеем завершить обучение в Лейпцигской консерватории. Мы обсуждали возвращение в Париж или в другой город во Франции, но меня беспокоит, что, если Германия решит развязать войну, это коснется и родной страны Элле.