Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

Картина постыдного парада в Галлиполи стала тускнеть, затуманилась и исчезла. Врангель усмехнулся: тогда надежд было больше. И виновных он нашел быстро — Кутепов, казаки-самостийники, Штейфон, тучный генерал Артифексов, французские «вожди» Пелле и Шарпи. Кого винить сейчас? Он давно остался один. И все понимают это. Кто не готов кинуть в него камнем?.. Но есть еще Болгария. Только Болгария сможет поправить его пошатнувшиеся дела, поднять упавшие акции.

3

Сербский король Александр срочно вызвал Врангеля на аудиенцию. Новость почему-то принес начальник контрразведки — хитрая бестия. Это настораживало...

Генерал Климович ждал главкома у входа в кабинет при штабе. Сидел задумавшись. И поднялся не по-строевому: или заметил не сразу, или независимость с первых минут демонстрировал. Врангель, пропуская его, с одного короткого взгляда оценил состояние своего сподвижника. Контрразведчик похудел, потерял сановность, выправку. Серое, нездоровое лицо. Под глазами густые тени, скулы торчат, как у покойника. Руки вялые, слабые. И чуть влажные — неприятно. Врангель неприметным жестом провел ладонью по зеленому сукну стола, спросил стоя, не приглашая сесть и гостя: когда ждет его король Александр.

— Вы приглашены на три часа пополудни, господин главнокомандующий, — Климович не принимал боя, давая понять, что свое участие в организации аудиенции обсуждать не померен. — Я распорядился: мотор ожидает, и, если угодно будет отправиться в ближайшие полчаса, мы доберемся до Белграда без спешки.

— Я готов, — Врангель продолжал стоять, опершись боком о стол, глядя в ускользающие глаза контрразведчика. — Но прежде вопрос, Евгений Константинович. Что известно о мотивах столь спешного вызова короля?

— Могу лишь высказать предположение.

— Извольте, — Врангель сел наконец, сделав разрешающий жест сесть и подчиненному.

— Вероятно, болгарские события.

— А какова реакция короля?

— Не могу знать.

— Послушайте, Евгений Константинович! — Врангель, вспыхнув, поднялся. Встал и Климович. — А не кажется ли вам, что вверенный вам департамент работает из рук вон плохо?

— Совершенно согласен с вами, ваше высокопревосходительство. Я лишился лучших людей.

— Ротмистр Знаменский окончательно выявил свою бездарность. Он превосходно берет под козырек и щелкает каблуками, но и к простейшему анализу фактов не готов, — Врангель умел всегда точно определить момент, когда пора было давать задний ход, чтобы не перегнуть палку.

— Заменим, — будто бы с облегчением согласился Климович, подумавший не без злорадства, что ротмистр — лучший из его людей, делает заметные успехи в сыске, что его «освещение» каждого шага главнокомандующего — лучшее тому доказательство. — Есть у меня некий Монкевиц, классом выше. Будете довольны.

— А есть ли новости о деле Перлофа?

— Удалось установить его связь с неким французским коммерсантом, торговцем коврами.

— Каждому из офицеров хочется в наших условиях подработать, генерал.

— Их контакты имели место в Константинополе и в Белграде. Мы разрабатываем эту линию.

— Разрабатывайте, разрабатывайте! — обидно усмехнулся Врангель. — А мне вашего Монкевица давайте. Это первейшее дело. Абсолютно проверенный должен быть человек!

Они вышли на улицу. Увидев довольно потрепанный автомобиль с пропыленным и порванным брезентовым верхом, Врангель недовольно хмыкнул: вонючим и тихоходным моторам он всегда предпочитал неутомимых дончаков или ахалтекинцев, запряженных в невесомый, хорошо подрессоренный шарабан, сопровождаемый казачьим конвоем. Климович ощутил его недовольство и понял причину. Сказал, оправдываясь:

— Англичане. Сделали представление: казачьи эскорты вашего высокопревосходительства на улицах Белграда вызывают протесты в Скупщине.

— Скоро вы меня под чехлом возить станете, — горько усмехнулся Врангель. — Ah, merde alors![3] Недавно я сам выбирал, на чем ехать к королю. Однако давайте к нашим делам! Причина вызова? Жалобы, доносы? Интриги Кутепова? Или восстание в Болгарии?

— Полагаю, последнее. Вероятно, потребуется наше активное вмешательство. Поддержка Цанкова. — Левая щека Климовича дернулась, что обычно предшествовало язвительной реплике. — Кутепов воспитывает офицерство докладами. Тезисы их не отличаются особой оригинальностью: пора свергать большевиков. На армию рассчитывать нечего: солдаты «прогнили и опаскудились», офицеры забыли о чести. Ядром должны стать батальоны идейных воинов. Интервенции следует придать характер национального похода под водительством великого князя Николая Николаевича.

— Вон на кого рассчитывает Александр Павлович. Торопится, как всегда торопится. Однако какова последняя информация из Софии?

— В ночь с восьмого на девятое июня переворот свершился, — Климович произнес это так, словно события произошли по его команде. — Партии Военной лиги подняли армию. Правительство Стамболийского перестало существовать. У власти кабинет, во главе с Цанковым. Премьер скрылся, министр внутренних дел Даскалов бежал за границу, ряд видных земледельцев арестован, имеются убитые.

— Политическое лицо кабинета?