Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров

Поначалу же, как вы заметили, он не пользовался любовью, и на то была также своя причина. Дело в том, что всех снедало любопытство, кто он и откуда взялся. Но он крепко хранил свою тайну, отвечая на все намеки и насмешки только мрачным, пугающим взором. И ладно бы одна тайна, но тайну усугубляло то, что комтур, которому он при встрече показал некий знак, долго беседовал с ним в присутствии маршала, а затем оба стали обращаться с рыцарем Милоном, как с человеком, по меньшей мере равного с ними звания.

Сразу подрублю под корень ваше любопытство: кто был в действительности рыцарь Милон и какую тайну скрывал он от мира, мне так и не удалось узнать, зато я стал хранителем другой его великой тайны, которая, к моей невольной гордости, осталась неведома как комтуру, так и маршалу Акры.

Итак, вздохните поглубже, ибо я не сомневаюсь, что ваши сердца на несколько мгновений перестанут биться, замерев от удивления.

В одну из ночей, коих осталось уже немного до печального дня, когда погибла славная Акра, я услыхал тихий стук в свою дверь. Спросив, что за гость явился ко мне в столь поздний или, даже наоборот, в столь ранний час, я изумился, различив голос рыцаря Милона, а когда открыл дверь, то просто остолбенел.

Рыцарь Милон стоял передо мной с бледным лицом, бережно и неловко держа на своих руках, привыкших к мечу, нечто, этим мощным рукам совершенно чуждое: крохотное человеческое создание, нагое, как лягушонок. Оно беспомощно шевелило ножками и ручками, чмокало, а я смотрел на него, не веря своим глазам и страшась тронуть его пальцем, дабы убедиться, что глаза не врут и передо мной не один из самых странных видов миража.

"Пресвятая Дева!- наконец обретя дар речи, прошептал я.- Что это?!"

"Мой ребенок",- просто ответил рыцарь Милон, и я вновь онемел, а заодно, казалось, оглох и ослеп.

"Лев,- обратился ко мне рыцарь Милон, сохраняя завидное самообладание, и, вероятно, ему пришлось повторить мое имя еще не один раз прежде, чем я нашел в себе силы воспринимать дальнейшие слова и события.- Лев, сейчас нет времени для объяснений. Только ты один можешь помочь мне и спасти это дитя. Я буду обязан тебе до скончания века. Мать ребенка тяжело заболела после родов и час назад скончалась. Только ты, Лев, сможешь вынести его из города, не привлекая ничьего любопытства. К тому же только тебе одному ведомы здесь все щели. Прошу тебя, как брата, сделай это немедля, иначе я не сумею уберечь дитя. Вынеси ребенка к Овечьему холму. Там дожидаются родственники матери. Они из неверных, так что ничему не удивляйся. Я не смогу тебе заплатить".

"Какая плата!- возмутился я.- Ты и так уже один раз спас мою жизнь".

Конечно же, я знал в Акре все щели, и, конечно же, мне было лестно участвовать в хоть каком-то таинственном заговоре, который, как мне представлялось, никак не должен был кончиться выкалыванием глаз и замуровыванием в стену, чего легко было добиться в Константинополе.

Тайна крепко жгла мне душу, но я тоже взял себя в руки и стал рыскать по комнате в поисках подходящего куска полотна. Однако рыцарь Милон покачал головой и сказал:

"Ничего не годится. Прошу тебя, Лев, подержи дитя на своих руках".

Я принял на руки это невиданное сокровище и, зерно, держал его не ловчее рыцаря Милона, ибо в моих руках побывало все, что угодно - золото, женщины, оскалы, машины и даже раковины царицы Савской,- но недельного младенца судьба отдавала в мои руки впервые.

Между тем, рыцарь Милон неторопливо снял со своих плеч священный белый плащ Ордена с алым тавром, свернул его вчетверо и протянул его так, что сверху можно было положить младенца.

Невольно я опустил ребенка на плащ и стал дожидаться, что будет дальше.

Рыцарь Милон бережно укутал его и протянул мне со словами:

"Неси так, Лев".

"Но ведь это твой плащ, Милон,- так и обомлел я.- Ведь ты станешь изгоем. И многие порадуются этому".

"Ничего не поделаешь,- твердо ответил рыцарь Милон.- Иначе они не поверят, что ты принес именно моего ребенка. Я какнибудь выкручусь. В конце концов всему наступает конец".

"Но как звали мать?- теряясь в догадках, спросил я.- Вдруг они меня спросят".

"Гюйгуль,- едва слышно проговорил рыцарь Милон.- Просто рабыня Гюйгуль. Но это тайна, Лев".

"Знал бы ты, Милон, какое я ходячее кладбище тайн,- весело сказал я тамплиеру, пытаясь оживить его обреченный взгляд.- Одна лишняя гробница останется попросту незамеченной".

Не буду объяснять как - это все равно, что подробно рассказывать устройство механизма для двойного встречного сверления бревен,- но я выбрался из города незамеченным и достиг того самого Овечьего холма.

Признаться, конечная цель моей вылазки напугала меня больше, чем вся охрана Акры, вместе взятая. Я ожидал найти во мраке пару нищих стариков, с которыми придется для вежливости прослезиться, а обнаружил невесть откуда взявшийся - ибо еще вечером окрестности холма пустовали - варварский лагерь, где горели костры, точились клинки и возвышались шатры, какие бывают лишь у весьма знатных сарацин.