Семейная хроника

В 70-е годы – появилась первая «тяжелая» рок-музыка, танцевальная музыка (диско), авторская песня и поп-музыкальные композиции. Популярна стала «космическая музыка».

В 80-е годы – диско-музыка, тяжёлый рок.

Музыку в те годы создавали либо предельно веселящей, либо философской (в смысле текста)…

В нашей молодости мы танцевали под музыку «Бони М», «Rolling Stones». Наши отечественные группы «Веселые ребята», «Машина времени» остаются популярны и в наши дни.

Конечно, особые слова хочется сказать об авторской песне. В 60-70-е годы отмечался огромный интерес к бардовской песне. В те годы в одном человеке сочетался и автор мелодии, и автор стихов, и исполнитель, и аккомпаниатор.

Главным в песне был стихотворный текст, а простая мелодия позволяла исполнять эти песни хором. А хоровое пение всегда объединяло людей. И мы, ещё будучи школьниками, с большим воодушевлением распевали эти песни. Слова их легко запоминаются, легко ложатся на музыку, а потому и легки в исполнении. Особенность авторской песни в том, что она обращена к каждому из нас, а потому и понятна.

Особую известность получили песни Ю. Визбора, его знаменитая песня «Милая моя, солнышко лесное» уже своими первыми словами располагает к нежности и любви. Без военных песен Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого не обходился ни один праздничный вечер.

У костра в походе пели песни В. Барковского, С. Никитина, Ю. Кукина, А. Городницкого и других авторов. Все они были посвящены романтикам, сильным и смелым людям, которые для нас тогда были ярким примером в жизни.

Особенно мне нравился дуэт Татьяны и Сергея Никитиных, оба инженеры-физики, они удивительным образом сочетали в себе и ярких исполнителей. Под их песни хотелось совершать подвиги, любить и просто наслаждаться жизнью.

Наша молодость проходила на дискотеках и вечерах в сопровождении ВИА (вокально-инструментальных оркестров). Мелодичность песен группы «The Beatles» до сих пор ассоциируется у меня с чем-то нежным и душевным.

Зато быстрые и ритмичные мелодии группы «Бони М» позволяли отвести душу в танце. Тогда начали танцевать в общем кругу, не обязательно было делиться на пары. А это очень важно в компании, где девушек гораздо больше чем юношей. Были популярны твист и рок-н-ролл. Мы отрывались на танцплощадках и там выплескивали все свои нереализованные эмоции.

Сольные авторские песни тоже были полны лиризма и музыкальности. В них были и слова, и музыка, которые удивительным образом сочетались между собой. Эти годы стали годами расцвета для Аллы Пугачевой, Валерия Леонтьева, Муслима Магомаева, Майи Кристалинской, Валентины Толкуновой и многих других исполнителей.

Мы знали их песни наизусть и могли исполнять их сами, за столом. Надо сказать, что в моё время магнитофон был редкостью, а все мои родственники были очень певучи. И когда семья собиралась за столом в праздники, то обязательно пели песни: и старинные народные, и современные.

Зачем я это пишу? Просто сейчас сложно исполнить какую-либо песню, не имея специального музыкального образования, а тогда было можно и безо всякого аккомпанемента.

Вот так музыка помогала нам в жизни, любви и отдыхе.

Москва. 22 июня 2014 года.

После института были два года интересной и полезной учёбы в клинической ординатуре в Институте им. Н. В. Склифосовского. В середине 70-х годов ещё не было построено новое задние «Склифа», как все называли это лечебное учреждение, и мы работали в стенах старого здания.

Оно было построено графом Н. П. Шереметевым в память о его жене П. И. Ковалёвой-Жемчуговой. Она умерла в молодом возрасте от чахотки, успев родить мужу сына Дмитрия. Здание строилось как странноприимный дом, это была богадельня для призрения неимущих и больных жителей Москвы.

Позднее этому лечебному учреждению придали статус Научно-исследовательского института скорой помощи им. Н. В. Склифосовского. Я помню, как мы с удовольствием ходили в институтский музей, где были представлены фотографии и разные документы основателей этого института. Больше всего меня интересовала биография С. С. Юдина – блестящего учёного, хирурга и талантливого организатора, ученики которого теперь были моими учителями.

Я хорошо помню обходы в отделении хирургии Дмитрия Алексеевича Арапова (во время войны он был главным хирургом Северного флота). Седой, высокий, ещё вполне стройный, несмотря на годы, он садился у постели больного, и сразу становилось понятно, что это неординарный человек и замечательный врач.

Помню и утренние конференции, где проходил разбор поступивших за сутки больных. И яростные споры, и горячие выступления всех участников, где каждый пытался доказать свою правоту. И в этих спорах рождалась истина. Для нас, начинающих врачей, это была удивительная профессиональная школа.

Столько разных случаев, которые я увидела там, я не видела больше уже нигде. Это были операции и на открытом сердце (при ножевом ранении сердца), и сложные случаи кишечной непроходимости, и лечение свищей, и другой экстренной хирургической патологии.