Семейные обязательства

— Елизавета Павловна, — негромко продолжил Эрик уже абсолютно серьезно. — Мы не помешаем вам веселиться так, как вам хочется, — он отчетливо выделил двойное «вам». — Мы не гувернантки. Вмешаемся, только если кто-то попытается навредить. Иногда даже самые милые люди не понимают слова «нет» — вот мы и будем вашим аргументом. — Эрик говорил спокойно и очень убедительно, даже не пытаясь изображать простецкий говор. — Если вам что-то не понравится, если захочется уйти от надоедливого кавалера — позовите. А пока все хорошо, не обращайте на нас внимания. Мы просто люди из толпы.

Элиза вздохнула. Месяц назад она непременно устроила бы скандал, заподозрив охрану в недоверии и стремлении излишне опекать. Сейчас она чувствовала только теплую волну благодарности.

— Спасибо, — в тон Эрику негромко ответила она. — Вы абсолютно правы. Я позову, если что.

«Я даже не знаю, понравилось бы здесь Пьеру или нет, — невпопад подумала она. — Наверное, — пришла следом злая мысль, — с кавалерист-девицей понравилось бы. Не со мной… А пошел бы ты, Петр Румянцев, со своей тайной любовью и сволочной честью! Я себе своего кавалериста найду! Трех!»

И мир взорвался праздничным фейерверком.

Тонкая шелковая полумаска стала второй кожей. Приросла, скрыла все несчастья, оставила на виду только беззаботную улыбку.

Элиза танцевала что-то незнакомое, легко попадая в такт. Что проще — шаг влево, шаг вправо, хлопнуть по ладоням партнера и снова — вправо, влево… Она смеялась, запрокинув голову, кружилась, держась за чьи-то незнакомые мозолистые руки, а вокруг был сказочный, блестящий магическими огоньками Гнездовск.

Невозможная ночь вне времени принимала Элизу в свои объятия. Без остатка стирала боль и усталость, поднимала на крыло безудержного веселого круговорота.

Задорно вскрикнули гармошки и дудки, начался новый танец, но Элизе уже прискучило, хотелось чего-то нового, неизведанного! Она выпила медовухи, потом еще и еще…

Элиза летела с высокой горки, визжа от восторга. Её голос сливался в хор с голосами компании, в которую она влилась как-то совершенно естественно, как в детстве. «Здравствуй, давай дружить!» — и вот вы уже вместе строите твердыню из мокрого песка во дворе усадьбы.

Элиза держалась за руку девушки в черной кошачьей маске. Рядом катились еще несколько человек. Поначалу они сохраняли равновесие, но под конец все-таки с хохотом рухнули друг на друга веселой кучей-малой. Только один из компании, везунчик, сумел удержаться на ногах.

Девушка в маске подскочила сразу же, помахала Элизе и смешалась с толпой.

Элиза смотрела в темное небо, улыбалась мягким снежинкам и совершенно не хотела вставать. Кто-то подхватил ее, и точно по тому месту, где она только что была, с пьяным хохотом проскользил, кружась волчком, толстый дядька в кожаных штанах.

Элизу аккуратно поставили на ноги. Она не удержала равновесие и схватилась за плечо нежданного помощника. Он галантно придержал Элизу за талию, убедился, что она твердо стоит на земле и отступил на шаг.

— Спасибо, — засмеялась она, — без вас меня бы придавили.

Элиза ожидала увидеть Эрика, но на нее смотрел совершенно незнакомый человек в почти такой же, как у неё, тонкой маске. Он был пониже Эрика и не такой массивный — скорее, изящный. С тем изяществом, какое появляется, если ты с юных лет живешь в доспехах, способных выдержать пищальную пулю…

Чуть поодаль одобрительно улыбалась Настя: «Вот и развеетесь!»

Элиза все еще чувствовала на талии след руки незнакомца. Это было совершенно новое, стыдно-приятное ощущение.

Ее впервые подняли одной рукой, как пушинку. Элиза была бы рада испытать это еще раз. И не только это…

— Вы будете смеяться, — сказала она весело-смущенно, — но я с детства не каталась с горок. Успела забыть, как это здорово!

— Повторим? — улыбнулся он.

И был снежный вихрь в лицо на ледяном склоне, восторг от скорости и свободы. Потом снова танцы, на этот раз в компании развеселых скоморохов с медвежонком. Зверь ластился к Элизе, выпрашивал угощение и подставлял куцые ушки — чесать. Спутника Элизы косолапый застеснялся, спрятался за хозяина. Элиза, смеясь медвежьей неловкости, предложила отойти, передохнуть от толпы.

Они шли по широкому бульвару и говорили о Йольских и новогодних елках, рождественских подарках, о колдовстве и праздниках, об истории Гнездовска и империи…

Обо всем.

Это было непривычно легко, и как-то очень… Правильно? По-настоящему? Она не знала имени своего спутника, кто он, откуда? Какая разница? Ведь есть ночь, снег, стук каблуков по расчищенным плитам бульвара и тепло руки.

— Позволите вас угостить лучшим сбитнем в Гнездовске, прекрасная маска?

— С удовольствием! — взмахнула ресницами Элиза, чуть присела и наклонила голову привычным, отработанным на множестве балов жестом. Так она принимала приглашения на танец в залах Гетенхельма.

Ее визави ответил чуть непривычным, но явно придворным поклоном.