Семья напрокат

Оля и Маша ойкают, хватают меня за руку, и мы почтительно расступаемся перед мужчиной, отпрянув к холодильнику. Сандрин вызывающе поднимает глаза на Хмурого, и молчаливо кивает. Затем она оборачивается к нам, окидывает нас каким-то грустным взглядом, и выходит вслед за мужчиной.

Хлопает дверь.

– Ой, Божечки, что это было?

Оля с опаскою крутит головой, и переходит на шёпот. Обычно дерзкая Маша молчаливо пожимает плечами, и напряжённо вглядывается в закрытую дверь.

– А почему вы так боитесь этого мужчину?

– Он выполняет разную грязную работу на Волына. Даёт нам деньги и руководит охранниками. Если кто-то совершит проступок, именно он уводит девушку на наказание.

– А какое?

– Могут просто охранникам отдать на забаву, могут – в крыло другое сразу увести.

Маша при этих словах сразу же затряслась, как осиновый лист и вжалась в двухкамерный холодильник спиной.

– Ой, неужели Сандрин что-то натворила? Ой, девочки, как страшно. Что же теперь будет с нами?

– А мы-то причём?

Я непонимающе откусываю кусок ватрушки, запивая её слишком сладким чаем, который приготовила сластёна Ольга.

– Если Волын лишится любовницы, то решит взять себе кого-то из нас. А я к нему категорически не хочу прикасаться, он мне противен до жути. Уж лучше я уйду отсюда сразу же.

– Хватит жути нагонять! Может, просто анализы у Сандрин плохие, или заболела чем. Не придумывай всякую ерунду.

Оля рубит ладонью воздух, запускает посудомоечную машину, и выходит из кухни, оставив нас с Марией в одиночестве. Маша качает головой, хватает со стола зелёное яблоко, и тоже уходит, вслед за подругой, не желая продолжать разговор.

Я плюхаюсь на стул. Что ж, подожду Сандрин тут и попытаюсь всё выяснить у неё. Наверняка, ей захочется с кем-то поделиться.

И точно. Проходит всего несколько минут, как на кухню вбегает зареванная, красная любовница Волына. Она плюхается на свободное место за столом, обхватывает голову руками и начинает плакать.

Я молниеносно закрываю дверь, чтобы нас никто больше не потревожил, и подхожу к девушке, ласково приобнимая её за полноватые плечи. Честно говоря, абсолютно не понимаю, почему Волын после Лизаветы переметнулся именно к ней – абсолютно разные типажи, конституция, внешний вид. Может, захотелось перчинки?

– Что случилось, расскажи. Легче станет.

Сандрин поднимает на меня глаза, полные слёз, и сводит брови на переносице. Видно, раздумывая, стоит ли мне что-то говорить. Потом, обозрев пустую кухню, приглушённо просит:

– Только не говори этим двум. Мигом заклюют.

Киваю.

– Беременна я. Я тут недавно Марлен о задержке сказала, она мне тесты принесла. Сегодня их сделала и все они с двумя полосками, понимаешь? А она сразу Хмурому сказала, меня к Волыну на ковёр отвели.

Девушка снова залилась слезами, а я плюхнулась на соседний стул. Вот это Волын! Прям бык – осеменитель какой-то!

– И что сказал отец ребёнка?

– Он велел меня на аборт отвезти. Прямо сейчас. Сказал, что ему дети от меня не нужны, представляешь?

Сандрин неловко откинула шикарную рыжую прядь с лица и аккуратно заправила её за ухо.

– То есть, Лизке он позволил родить, а мне – нет!

– А ты?

– Возмутилась. Так и сказала – почему Лизавете можно, а мне – нельзя?

– А он?

– Оплеуху мне дал! Сказал, чтобы через час была готова, он собственноручно меня в клинику отвезёт, чтобы осечки не было. Представляешь? То есть, трахаться со мной можно, а детей рожать – нельзя. Я для этого недостаточно хороша!

Я подскакиваю к графину с водой, и наливаю полный стакан девушке. Сандрин всю колотит, она размазывает слёзы по лицу и трясущимися руками берёт стакан.

Но тут дверь в кухню открывается, и на пороге возникает взволнованная Марлен:

– Вы чего тут сидите? Сандрин – тебя уже ждут, хватит сопли лить, сама виновата! Маргарита – ступай за мной, анализы твои пришли.

Я оборачиваюсь к рыжеволосой девушке, но она прячет от меня глаза – может, боится, что я расскажу кому-то только что полученную информацию. Вздыхаю, и отправляюсь вслед за медсестрой в её кабинет.

Марлен ничего не спрашивает меня о разговоре с Сандрин – это мне только на руку. Наоборот, она садится за свой стол, и, перебирая бумажки, удовлетворённо кивает:

– Всё в полном порядке. Я скажу боссу о том, что ты можешь приступать к полноценной работе. Запомни – каждую неделю, по четвергам, мы сдаём анализы. Никаких пропусков. Всё строго.

Киваю. Надеюсь, сегодня – завтра я уже сбегу, так к чему мне спорить с этой медсестрой?

– А как Волына зовут? Ну, по-настоящему?

– А ты к нему обратиться вздумала по имени-отчеству, что ли? Заявление будешь писать?

Хмыкаю. Ага, о переводе на другое место работы.

– Да нет, просто интересно. Ну, хоть имя – то у него какое? Или, это тайна?

– Да нет тут никакой тайны. Просто до тебя никто этим не интересовался. Зовут его Максим.