Семья напрокат

Прикрываю глаза, и сжимаю руки в кулаки, чтобы не закричать от радости. Ну да, тогда всё сходится. Полонский был уверен, что влюблённая в него Лизавета дала мальчику Илье его отчество – Максимович! Но, это не так. И хоккеист, и сутенёр, носят одинаковое имя – Максим. И я уверена, что записывая мальчика Ильёй Максимовичем, Лиза имела в виду вовсе не Полонского.

Поблагодарив словоохотливую Марлен, я возвращаюсь на кухню, но не обнаруживаю там Сандрин. Наверное, бедняжку уже увезли в клинику на аборт. Значит, вечером она не будет танцевать на представлении. Что ж, будем надеяться, что её вернут сюда, и тогда я смогу вытрясти из неё ещё какую-нибудь информацию.

Оказавшись в комнате, я с наслаждением вытягиваюсь на кровати. Как жаль, что у меня нет с собой телефона – в его памяти столько очаровательных снимков моего Никиты. И много смешных видеофайлов. А уборщица Мадина, в прихожей которой я потеряла свою сумочку, наверняка уже выкинула мой аппарат.

Смахнув слезу, я услышала шаги за дверью, и напряглась. Кто бы это мог быть? И Маша, и Оля, наверняка, готовятся к вечернему выступлению. Бедняжку Сандрин увезли отсюда. Может, это меня ищут? Вдруг хоккеист всё же выяснил, где я, и бродит сейчас по помещению, высматривая меня?

С бьющимся сердцем, я подбегаю к двери и распахиваю её, вскрикнув от неожиданности. Рядом с комнатой стоит стройная седовласая женщина с каким-то огромным мешком в руках.

– Вы – Маргарита?

Покосившись на мешок, я киваю. Ох, что-то я размечталась насчёт Максима Дмитриевича. Ему и в голову не придёт искать меня в подобном месте. А эта странная посетительница с большим мешком очень похожа на Деда Мороза. Жаль, только что моё желание, касаемо побега она мне не поможет исполнить.

– А я – Августа, костюмер. Вам говорили обо мне?

Киваю, и пропускаю женщину в комнату. Она быстро грохает мешок на пол, и протягивает мне руку в знак приветствия. Я окидываю костюмершу беглым взглядом – одного со мной роста, очень стройная, с абсолютно прямой спиной и высокой причёской, собранной в пучок. Ей бы не костюмершей служить, а играть какую-нибудь царицу на сцене. Вон, как отлично держится.

– Не прошла в театральный.

Женщина словно уловила мои мысли и печально улыбнулась, поправляя прядь седых волос.

– Потом на сцену пыталась пробиться – не взяли. Жаль, конечно. Я бы играла не хуже эти прим, которых постоянно крутят по телевизору, и которые скачут на подмостках Большого театра. Но, увы.

Она разводит руками, и открывает мешок, который притащила с собой. Я продолжаю наблюдать за её действиями, молчаливо стоя у двери. Августа аккуратно извлекает из своего мешка какое-то пышное платье бордового цвета, пахнущее нафталином и пылью. Видимо, театр нечасто использует данный наряд в своих постановках.

Вслед за платьем из мешка вываливается покосившаяся корона.

– А вот и ваш наряд. Ну как, нравится?

Я прячу брезгливое выражение лица, старательно растягивая губы в самой милой улыбке:

– Впечатляет, спасибо.

– Да не за что! Когда Максим Иванович позвонил мне вчера и рассказал о нужном костюме, я сразу же подумала именно об этом платье! Некогда его надевала наша прима, играя царицу Екатерину Великую. Но, к сожалению, после её смерти, платье было убрано в сундук. И вот, наконец, настал его звёздный час!

– Чьей смерти?

Я отступаю на шаг назад, сжимая губы.

– Так прима наша, Таисия, померла. Уже года три назад. Вот с тех пор платье и не доставали больше.

– Я надеюсь, она умерла не в этом платье?

– Нет, инсульт её схватил, после спектакля. Она уже успела переодеться, не переживай!

Августина небрежно делает взмах рукой, потрясая башней из седых волос, и нежно встряхивает бордовое платье. Был бы у меня шанс отказаться от этого костюма? Не знаю, но рисковать своим положением я не стану. В конце концов, очень надеюсь сбежать из этого адского дома уже сегодня.

Дальнейшее напоминало какой-то исторический фильм. Всучив мне новый комплект нижнего белья, женщина одобрительно зацокала языком, и принялась облачать меня в платье. Чуть не задохнувшись от этой пыльной тряпки, я отчаянно зачихала, но была остановлена строгим взглядом костюмерши.

– Не придумывай! Оно чистое!

Затем Августина велела мне сесть на стул, разложила на кровати косметику, и принялась колдовать над моим лицом и волосами. Пару раз, взвизгнув от боли, когда женщина делала мне жуткий начёс, я прикусила губу. Ещё скажет Волыну, что я чересчур капризна, и меня переведут в другое крыло.

Придётся потерпеть.

Наконец, в комнату впорхнули Маша и Оля, уже одетые для выступления, и я ахнула. Девушки были просто неузнаваемы!

Мария, играющая Золушку, была одета в шикарное бальное платье нежно-голубого цвета, а на голове у неё была атласная лента. Именно в таком виде я представляла себе её, помня о мультипликации Уолта Диснея.

На Ольге, играющей тигрицу, было тёмно-рыжее трико с полосками. Она была босиком, а её тёмные волосы были собраны в тугой хвост. На каждой руке и ноге было по золотому браслету, и они мелодично звякали при каждом шаге.

– О, вы прекрасно выглядите!