Семирамида. Золотая чаша

Вечером в поведении царя не было и намека на скорую и неотвратимую опалу. Шамши от природы не умел хитрить, и если бы кто‑то во дворце попытался подбить его удалить слишком возвысившегося наместника Ашшура, это невозможно было бы скрыть. Прежде всего побратим начал бы оправдываться, валить вину на других – продажных слуг, наглых рабов, дерзких подданных. Да мало ли на кого начал бы ссылаться Шамши, но чтобы вот так, спешно, внезапно, с глаз долой – это было невозможно. Ладно, сам Нину был из таких, кто ради дружбы был готов не поверить собственным глазам, но обвести вокруг пальца Шами – как это могло случиться?!

К тому же какими государственными делами мог заниматься Шамши в отсутствии побратима и его супруги?!

Что же произошло ночью, если наглый молоденький раб, вчера не позволявший себе в присутствии туртана рот открыть, сегодня осмеливается давать советы второму человеку в государстве? Кто или что позволило ему вести себя так развязно?

Ответа не было. Его, по мнению туртана, и быть не могло, кроме разве что личной инициативы молоденького негодяя, возомнившего о себе невесть что.

Ну, погоди, ты у меня еще попляшешь!

Тем не менее, одеваясь, Нину лихорадочно старался припомнить все, что хотя бы случайно могло вызвать неудовольствие царя. В их взаимоотношениях не было и намека на скорую опалу. К тому же было непонятно, как совместить внезапный отъезд в Вавилон с подготовкой похода на север. Шамши не раз доверительно признавался другу, что только Нинурте он с легким сердцем может доверить полки, отправлявшиеся на север. Это были не пустые слова, ведь в Сирии и Палестине тот делом доказал, что умеет водить армию. Это признал даже опытный Салманасар, не говоря о командирах эмук и «царского полка».

Возможно, Шамши не понравилось, что его туртан отказался возглавить поход на Шибанибу? Нину в сердцах помянул супругу, которая, узнав о предложении нового царя, предупредила мужа, что народ Ассирии вряд ли простит уничтожение священного города. Всякий, кто погреет руки на беде сородича, будет трижды проклят.

— Тебе это надо? – спросила она.

Но и тогда между побратимами не легло даже тени неудовольствия. Шамши–Адад с пониманием отнесся к отказу и признался, что ему тоже не по себе от мысли, что придется применить «несаху» к собственным подданным.

— Даже под ложечкой сосет, – открылся Шамши. – К сожалению, ты можешь отказаться, а у меня нет выбора. Многие настаивает, чтобы я дал хороший урок мятежникам.

Неужели раб прав, и вся беда в том, что он по–прежнему называет Шамши побратимом?

Быть того не может, чтобы такой пустяк разрушил многолетнюю дружбу!

Вспомнилась церемония возведения Шамши в сан наместника Ашшура на земле. После того как в калахском храме бога–покровителя побратиму повязали голову священной косынкой, дали в руки посох и царский жезл, тот шепотом приказал своему туртану не забывать о старой дружбе, а во время пира в Большом дворе Шамши стоя произнес тост в его честь, затем, осушив кубок, склонился к другу и добавил, что «побратим» в устах Нинурты звучит для него не менее весомо, чем только что прозвучавшее величание «царь великий, царь могучий, царь множеств, царь Ассирии, царь Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь четырех стран света».

Одна загадка тянула за собой другую, однако привычка повиноваться оказалась сильнее досужих рассуждений. Нину, положившись на родных богов, на верность, присущую дружбе, на опекаемую богами справедливость, молча позволил натянуть на себя бронзовые доспехи и отправился на хозяйственный двор, где его уже ждала охрана, состоявшая из незнакомых вооруженных всадников. Для Нинурты была приготовлена не первой молодости кобыла. С первого взгляда туртану стало ясно, что на ней далеко не ускачешь. На таких скакунах только евнухам красоваться.

Туртан удивленно глянул на Балу.

Тот, зевнув, объяснил.

— Эти люди будут сопровождать тебя в Вавилон. Великий царь просил напомнить, что он дает тебе самые широкие полномочия. Ты вправе от его имени казнить и миловать. Великий государь предупредил, что более подробные наставления ты получишь в пути. Главное, это наладить добрые отношения с сильными в городе. Ты должен добиться от Закира, чтобы к началу похода, Вавилон как верный союзник прислал свое войско.

Насчет кобылы он даже не заикнулся.

Глава 2

В пути, убедившись, что приставленные к нему люди не имеют намерения увлечь его подальше в пустыню и там прикончить, Нинурта немного успокоился. Единственный запрет, о котором, выбравшись за стены Калаха, начальник охраны предупредил Нинурту, сводился к тому, чтобы туртан ни в коем случае не пытался скрыться. Начальник добавил, что в этом случае им дано категорическое указание связать его и доставить в Калах.

Что касается поездки в Вавилон, начальник охраны признался, что ему совсем не по душе приглядывать за знаменитым военачальником, однако главному жрецу не возразишь.

— Мы люди подневольные, у нас есть семьи. С нами церемониться не будут.

— Ты мог бы намекнуть, – возразил Нину, – в чем причина такого строгого надзора. Я в долгу не останусь.