Семнадцать провалов весны

Дом, в котором жил Склифасович, был старинный, прекрасно отреставрированный. Возле подъезда красовалась будка охранника, довершали убранство несколько видеокамер.

– Да, хорошо живут представители отечественной науки, – произнес Маркиз, по достоинству оценив увиденное. – Удивительно хорошо!

– Далеко не все, – уточнила Лола. – Ну что, капитан, дальше что будем делать?

– Сейчас подумаем, – Леня убрал в бардачок компактный немецкий бинокль, которым воспользовался для изучения обстановки. – Пожалуй, обходить квартиры и собирать деньги на приют для несчастных бездомных собачек мы не станем, в этом доме нас не поймут. Причем на самом раннем этапе.

– Это точно, – ехидно подтвердила Лола. – Охранник с позором вышвырнет.

– Давай хотя бы для начала узнаем, дома ли надежда отечественной палеонтологии.

Леня достал мобильник, набрал номер профессора и протянул аппарат своей компаньонке. Лола хорошо знала его методы, и объяснять ей задачу не потребовалось. Когда после нескольких длинных гудков в трубке раздался заспанный хрипловатый голос, она быстрым, недовольным голоском протараторила:

– Семьдесят два тринадцать? Почему переговоры не оплачиваем? Будем ставить номерок на отключение.

– Позвольте! – В голосе «профессора» зазвучало праведное негодование. – Какие еще переговоры? Почему на отключение? Я всегда очень аккуратно оплачиваю счета!

– Да? – ехидно перебила его Лола. – А квитанция номер сорок шесть от двадцатого числа? Переговоры с Урюпинском, две минуты, одиннадцать рублей двадцать две копейки! Будем ставить на отключение!

– Но позвольте! – Склифасович заквохтал от возмущения, как рассерженный индюк. – Какой Урюпинск? У меня никого нет в Урюпинске. Безобразие. Я буду жаловаться вашему начальству.

– Жалуйтесь кому хотите, только сначала оплатите квитанцию, – выпалила Лола и отключила телефон, оставив за собой последнее слово.

– Итак… – начал Маркиз.

– Итак, – подхватила Лола, – он дома. Это во-первых. Он живет один, поскольку сам подошел к телефону. Это два. И, судя по заспанному голосу, он спал. Это три. А если человек спит днем, значит, по ночам он обделывает какие-то темные делишки…

– Или просто у него бессонница, – перебил ее Леня. – Это тоже возможный вариант, особенно учитывая его возраст…

– Ну вот, только что ты с пеной у рта доказывал, что он вовсе не стар, а его возраст – маскировка, а теперь…

– Мы должны рассматривать оба варианта.

– Да скажи просто, что тебе доставляет удовольствие спорить со мной по всякому поводу, – проворчала Лола и обиженно замолчала.

В таких или примерно таких препирательствах прошло около часу. Когда Леня уже собрался уехать, дверь подъезда открылась, и на пороге появился очаровательный худенький старичок в бежевом клетчатом пиджаке и шейном платке ручной работы. В руке старичок нес дорогой портфель крокодиловой кожи. Оглядевшись по сторонам, старичок подошел к серебристому «Вольво», щелкнул кнопкой сигнализации и сел за руль.

– Вот и наш клиент, – удовлетворенно проговорил Маркиз. – Должен сказать, старичок хорошо оснащен! Моя уверенность крепнет час от часу – это и есть Людоед!

«Вольво» отъехал от тротуара и неторопливо покатил по городу. Маркиз немного выждал и тронулся следом.

Они около часу колесили по городу, прежде чем свернули в один из переулков неподалеку от Смольного.

– Здесь всей дороги от силы десять минут, – вполголоса прокомментировал Маркиз, останавливая свою машину неподалеку, в удобном для наблюдения месте, – а он так петлял! Нет, ты как хочешь, а у этого старикана рыльце в пушку! Да еще в каком густом!

– А я с тобой и не спорю, – Лола пожала плечами.

Серебристая машина припарковалась в тупичке. Старичок вышел из нее все с тем же портфелем и неторопливо двинулся по тротуару. Подойдя к одному из подъездов, оснащенному домофоном, Склифасович замешкался перед дверью и принялся с самым озабоченным видом рыться в карманах.

– Что-то мне это подозрительно знакомо, – прошептал Маркиз, не сводя глаз со Склифасовича, – эти беспокойные поиски, это озабоченное выражение лица, эта вопиющая невинность и беспомощность в каждом движении и жесте… Весь этот театр одного актера, а точнее – одного зрителя! А вот, кстати, и сам этот зритель, на которого все было рассчитано!

Действительно, к подъезду, возле которого суетился Склифасович, подходила молодая женщина с яркой коляской. Увидев рассеянного старичка, безуспешно разыскивающего ключ, молодая мамаша окликнула его и показала свои ключи. Склифасович радостно засиял улыбкой и галантно помог женщине закатить коляску в подъезд.

– Учись, Лола, – проговорил Маркиз, – как легко и безболезненно можно проникнуть в подъезд, оснащенный домофоном! А еще говорят, что эта техника уменьшает количество квартирных краж.

– Подумаешь, – фыркнула Лола. – Детский трюк. Я это умела еще задолго до встречи с тобой, дорогой.

– Не сомневаюсь, – опомнился Маркиз. – Трюк действительно несложный, но все дело в артистизме исполнения, в деталях. Как он создал образ. Этакий рассеянный профессор. И все-таки что же это мне напоминает?