Семнадцатая жена

Как и любому наказанию, выступлению Юлии Девил пришёл конец, дива скрылась в сумерках сцены, растворившись меж декораций, и пришёл черёд шоу Шато де Флёр, вступившем в зал без перерыва, не дав никому отдышаться. Весь «Золотой Дворец» в мгновение ока озарился всеми огнями, огромная люстра запылала ещё ярче, чем в моменты выступления всадницы апокалипсиса. Из-под стеклянного купола, ото всех стен, с вершины амфитеатра, потянулись к центру зала цветочные гирлянды. Это были даже не гирлянды, а толстые канаты, сплетённые из самых прекрасных цветов. Десятки девушек раздавали гостям цветочные венки, короны, крупные, разнообразнейших оттенков цветы в петлицы пиджаков и в причёски. Появились акробаты и танцоры в кричащих костюмах, и атмосфера безумного и сюрреалистического сатанизма была сметена свежим, ярким и шумным порывом бразильского карнавала. Живые ритмы музыки подхватили всех, возвращая к нормальной жизни, после оцепенения тёмной вакханалии. И весь воздух, все предметы, все люди сразу пропитались цветочными ароматами — нежными, сладкими, пряными, терпкими, кричащими и приторными. «Золотой дворец» оказался разделён на сектора, в каждом из которых царствовал свой дурманящий аромат, плавно смешивающийся с соседними. Нос каждым мгновением смешение становилось всё очевидней, рождался запах райских садов, и как в подтверждение этого сравнения всюду чувствовалась тончайшая нотка яблочного цвета.

Роберт почувствовал, как его уносит на волнах ароматов, он уже не аплодировал, не кричал, он сидел, откинувшись на спинку стула, и с блаженной улыбкой следил взглядом за разворачивающимися перед глазами непроходимыми цветочными джунглями. С усилием повернув голову, он увидел, что большинство гостей ведёт себя точно также, и даже танцоры и акробаты словно поддались своим собственным цветочным чарам, став счастливееи медлительнее. Спустя час шоу закончилось, гирлянды под последние громкие ритмы распались и разлетелись по залу цветочным фейерверком, устлав все поверхности яркими красками, отчего прекрасные ароматы стали совсем нестерпимыми. Грянули нестройные и ленивые, но восхищённые овации, участники шоу стали покидать зал. Где-то на краю сознания Роберта прошло воспоминание о прочтённом отчёте, что цветы для шоу вроде как завезли с одной из оранжерей, принадлежащей мисс Фокс. Как хорошо устроились люди — и выгодные сделки заключили и отдохнули, и заработали на самом факте организации.

Не успел ещё Роберт уйти от мысли о доходах Калисы Фокс, как его отбросило вместе со стулом, столиком и соседями к стене яруса амфитеатра. Он оглох от раздавшегося треска мебели, звуков битой посуды, запоздалых удивлённых и испуганных криков, звона люстры и скрежета металла, утробно распространившегося по всему лайнеру от нижней до верхней палубы. Сверху донёсся рокот взрыва. Помощник Михаэля от неожиданности и удара затылком в испуге закрыл глаза, открыв их, он обнаружил себя упавшим со стула, под поваленным столом и накрытым скатертью, от любого движения скрипели осколки посуды, в воздухе продолжал висеть ставший тошнотворным аромат тысяч цветов. Рядом стонал его сосед, испанский промышленник, в момент удара он привстал со своего стула, чтобы дотянуться до графина.

На четвереньках Роберт выполз из-под стола и окинул взглядом «Золотой Дворец», наполнявшийся безотчётным паническим страхом. Везде поваленная мебель, разбитые вазоны с цветами, часть крепежей сценического оборудования не выдержала перегрузки, и теперь создавалось впечатление, что сцену вырвало декорациями Юлии Девил и звуковой техникой. Роберт заметил несколько бесчувственных тел, которыезаняли места поближе к колонкам, массивная аппаратура, словно ледокол, пробила себе путь через столики. Портеру не повезло больше всего — по инерции всех откинуло через огромный зал к основанию амфитеатра, где теперь громоздилась груда сонно шевелящихся тел и обломков. Ярусы последнего тоже представляли собой разорённый лисами курятник, но здесь жертв должно было быть меньше, ложам повезло больше всех. Люстра ещё продолжала угрожающе вибрировать, из-за специфики креплений, которых практически не было видно, она напоминала трясущееся в лихорадке солнце. Поднятый ударом в воздух вихрь цветов начинал оседать, словно кто-то запустил конфетти, или в зале пошёл разноцветный снег. Затылок нестерпимо ныл от удара.