Сердечные риски, или пять валентинок (СИ)

- Слушай! Тебе невероятно повезло. Считай это золотым пропуском. Если тебе и надо у кого стажироваться, так это только у Вадима. Ты теперь круче меня, Арина Витальевна, - рассмеялся, шутливо хлопнув меня по плечу. – Теперь мне придется у тебя учиться. Я же говорил, что он супер-босс, так и знал, что вы поладите. У вас много общего с ним.

Я и считала это золотым пропуском. Это была не просто поездка с целью осмотреть прилавки и понаблюдать за работой девушек, подготовкой которых занималось агентство. Ликбезом по специфике моей новой работы это тоже назвать было нельзя – определение являлось бы не совсем исчерпывающим. Это была яркая экскурсия в мир товаров, рекламы, жизни покупателей и динамичного движения денежных оборотов и человеческих интересов.

Савельев был блестящим рассказчиком, казалось, знающим бесконечное количество фактов, реальных историй и шуток о различных маркетинговых уловках, вызывающих у меня улыбки. Даже объяснения о сегментах рынка и принципах размещения товаров на магазинных полках он сумел облечь в искрометные формы анекдотических ситуаций и подкрепленных практикой объяснений им, когда обращал мое внимание на то, что и как делают покупатели.

С легкостью увлек меня, заставил слышать только его, полностью погрузил во вселенную психологии продаж, к открытию чудес и нюансов которой приступила совсем недавно.

- Мне нравится это. То, чем я занимаюсь уже почти четыре года.

Мы расположились в кафетерии гипермаркета, последнего из тех трех, что запланировали посетить. Часы упрямо показывали без двенадцати минут девять вечера, но мне не верилось… Два с небольшим часа промелькнули сверкающей минутной кинолентой. Я даже не ощущала усталости, только необычайный эмоциональный подъем.

Теперь все будет иначе: тренинги определенно надо бы выстраивать по-другому, а завтра нужно внести изменения в вопросники для промоутеров, добавив несколько дополнительных практических заданий.

Кофе остывал, я задумчиво, механически помешивала его ложкой, вглядывалась в кружение воронки в чашке, прислушивалась к голосу Вадима, задумчиво продолжившего:

- Я даже знаю, почему так фанатею от этой работы, - тихо рассмеялся, откинулся на спинку стула. Не решалась поднять глаза и заглянуть ему в лицо, но так отчетливо представляла себе его притягательную улыбку, прячущуюся в уголках губ, озаренные теплотой и воодушевление серые глаза. Кажется, за этот вечер тысячу раз видела их, запечатлела, выжгла в памяти. – Потому что здесь нельзя останавливаться. Ни в коем случае. Иначе просто смерть. Надо постоянно двигаться, подстраиваться, прозревать новое и отвергать старое даже при том, что в данный момент оно вполне себе эффективно работает. На пару дней достигать стабильности, чтобы потом стряхнуть все в тартарары и снова искать, меняться, подстраиваться. Напряг жуткий, но удовольствие неописуемое.

- Нет предела совершенствованию, - вполголоса, сама для себя заключила я, но он смог расслышать.

- Что-то в этом роде, - засмеялся, подался вперед, ко мне, положив сложенные руки на стол. – Снова назовете меня идеалистом?

Покачав головой, я отложила ложку и, по-прежнему избегая контакта наших глаз, отпила кофе.

- Теперь, скорее, энтузиастом. - И улыбнулась, услышав его заразительный смех на мое высказывание. Все-таки он необыкновенный мужчина…

Вкус кофе, шероховато-горьким теплом прокатившийся по языку, слился с этим моментом: суета уже немногочисленных покупателей, конец длинного дня, запоминающегося колоритным мозаичным узором событий и информации, тревожащее, но согревающее, будто наполняющее искорками хорошего предчувствия присутствие Вадима.

Его руки были расположены очень близко к моим, при желании я могла бы накрыть их своей ладонью…

- Итак, а вы? Признания будут? – он застал меня врасплох своим вопросом, и я машинально перевела взгляд на его лицо. – Я вот не назвал бы вас ни идеалистом, ни энтузиастом.

Юмор, светившийся в его глазах, маскировал жгучее любопытство. Отметила, что он будто напрягся в ожидании моих слов, еще ближе придвинулся ко мне, создавая между нами поле, похожее на электрическое, волнующее.

- Я обычный реалист, - я пожала плечами, возвратив чашку на блюдце. – Скучный человек, стремящийся качественно делать свою работу, что бывает с переменным успехом. И все.

Сосредоточила взгляд на темной отполированной столешнице – слишком проницательные у него глаза, беспрепятственно заглядывают мне в душу, затрагивают там что-то… Я проходила уже через такое: проникновенный взгляд точно таких же серых глаз напротив, располагающая откровенничать улыбка, так же схожая с этой, ежеминутно сгущающаяся аура полного приятия и близости…

Уже поздно. Нужно напомнить ему об этом. На сегодня дела закончены, и хотелось бы поскорее попасть домой.

Отодвинувшись от него, разорвав эту странную цепь будоражащих электрических импульсов, словно пробегающих между нашими сложенными на столе руками, я сделала еще один глоток кофе и взглянула на Савельева. Прищурившись, обаятельно улыбаясь, он почесывал подбородок. Вопросительно приподнял одну бровь: