Сердца. Сказ 3

– Иные боги, не наделённые ни умом, ни здравым смыслом, вообразили заговор и воплотили его через своих вестников – обычных мирных. Боги велели убрать дом Солнца, так как он раскинул свои лучи по всем землям юга, что притесняло иных важных господ. Дом Солнца всегда отличался. Большая и вечно защищающая друг друга семья. Общие дела. Крепость и дух. Боги позавидовали. Люди всегда изничтожают то, чего не понимают; и было велено, чтобы суд вершился моими руками. Ссылаться на дружбу и авторитет было бессмысленно: пригрозили и мне. Уговорами я стянул с себя вину (за дружбу с важными) и – следом – подозрения (ведь знал об уготовленном ужасе и смолчал). Боги вторили: если дом Солнца отразит нападок и останется непреклонен – за мной явятся и лично выдворят из пантеона, пригвоздив к воротам Мегаполиса; там, где мне самое место. И я смолчал. А всё, что смог: выкрал девчонку из семьи Солнца (родную сестру Гелиоса), продержал в Монастыре сколько-то дней и быстро вернул, дабы спровоцировать приезд самого Гелиоса. Потерять друга я не мог. Хотя и семья его – ставшая семьёй мне – представлялась колоссальной потерей. Это величайшая утрата, и не было и дня, чтобы я не думал о свершённом. Не моя рука творила зло, но в моих силах было удержать эту руку. Вот о чём припомнил Бог Смерти. Он всё всегда знает, а потому я не терплю его.

– Ты чудовище, – очерчиваю я. – Изменник, трус и предатель.

– Ты поступила бы так же, – спокойно утверждает Ян.

– Я предпочла бы пасть вместе.

И Хозяин Монастыря пускается в спор:

– Ты говоришь так сугубо от знания ситуации. Я же не ведал, что даст мне следующий день. И наступит ли он вообще.

– …вместе.

– Он твой супруг, Луна, твоя защита очевидна, – отмахивается мужчина. – А если бы угроза стояла перед твоей, допустим, подругой? Вообрази себе Ману. Ну что она для тебя? Да, помогала, да, воспитывала…но стоит ли она твоей жизни? Вряд ли…Сейчас бы ты, новоиспечённая богиня, даже за родную деревню не вступилась. Сейчас бы ты и родных сестёр продала.

До следующего дня мы расстаёмся. Я размышляю о сказанном, но не о рассказе. О себе. Как поступила бы я, будь на месте Яна?

Бог

Они почтенно называют её Богиней и следом – тёмной стороной Луны: неявленной, причудливой и оттого опасной. А она без почтения и желания, с выскабливающим ядовитым взглядом и ехидной улыбкой взирает на них свысока и отвечает на старом наречии, что религия – болезнь податливого ума, а вера – удобное оправдание скупости и малодушия.

– Люди, которые не верят ни во что, способны поверить во что угодно.

Таков её вердикт, таково её мнение о распространяющейся (до сей поры продолжающей) заразе в виде принятия пантеона небесного и земного.

– Жалеешь, что пришла сюда? – плюётся под ноги Бог Удовольствий.

– Это меньшее из того, о чём я могу сожалеть, – бросает в ответ женщина и награждает собеседника наигранно усталым взглядом.

Наблюдаю за ними со стороны и улыбаюсь каждому движению плавных тел. Угловатость неопытности сменилась на пёстрые жесты и тщедушные эмоции, приправленные отрепетированными жестами. В который раз Бог Воды первым отмечает подоспевших гостей, а потому приветливо рассекает зал и предаётся радостными всплескам. Разместившиеся вдоль столов с закусками (о, и сами они были таковы, а Луна – основное блюдо) женщины (жёны, служанки и жёны-служанки) пускают волну шёпота и негодования. Среди них есть несколько нынешних раболепствующих Богу Воды, а среди гостей – былая жена, Богиня Плодородия; и все они разбрасывают острые взгляды, отрываясь от параллельных дел и разговоров.

Бог Удовольствий пожимает липкую руку, а Луна вытягивает свою для встречного поцелуя. У кого бы не замерло сердце в этот миг?

И Бог Воды – умный, однако по глупости – вопрошает, отчего же чудесную компанию не поддерживает представитель рода Солнца.

– Мой супруг отошёл от дел, всецело доверив их мне, – самоуверенно бросает Луна и взором режет мимо проходящих и рядом подслушивающих.

Её ошибкой было являться под руку с чужим мужчиной (с чужим мужчиной под руку можно только уходить). Хозяева Монастыря вровень шагнули в резиденцию Бога Жизни, наградив иных присутствующих сияющим видом своих важных персон. Несколькими днями ранее они получили приглашения и сопроводительные письма.

– Хочу танцевать! – сумбурно бросает женщина и залпом осушает рюмку. – До чего же все вы здесь скучные и однообразные.

– Не тебе об этом судить, – отвечает Бог Удовольствий.

– Твои слова не меняют моего желания. Хочу танцевать.

– Луна, – с наученным холодом колит Бог Удовольствий (та интонация – не впервой, и добра не предвещает), – кто же на танцы ходит танцевать?

– Ха, действительно…

– Кто же на деловые встречи ступает по делам? Всё это – сплошное прикрытие, бутафория. Тебе об этом пел муж, я уверен. Всё это – напыщенный лоск, а потому попробуй кутеж и безумия иных обратить в свою пользу. Единственное, что мы можем сделать…

– Прекрасно! – понимающе внутренне и непонимающе внешне отталкивает от себя новая Богиня и в защите складывает руки на груди.

Я отставляю недопитый пунш и ступаю ближе.