Сердце Аделаиды

Ришар раскладывает перед кассиром с дредами свежие яйца, соевые стейки, шоколад с миндальном молоком, тофу, кешью, сыры, огурец, кусок тыквы и странные зеленые овощи. Он действительно роняет на пол три лука-порея. Аделаида, естественно, решает: так предначертано судьбой, бросается их поднимать и протягивает ему. Никогда еще на овощные культуры не возлагалось столько надежд. Его глаза встречаются с ее глазами, губы приоткрываются, дыхание сбивается. Ришар говорит ей: «Большое спасибо». И тут, с этими двумя словами, произнесенными в выразительной манере, все ее фантазии разбиваются вдребезги. Не утонченный и женственный, Ришар просто гей, в этом нет никаких сомнений. Аделаиду постиг полный провал, продукты вываливаются у нее из рук на ленту. Ришар прощается с кассиром своим жеманным голосом и исчезает под проливным дождем. Аделаида удивлена, что ничего не заподозрила, ни по походке, ни по жестам. Поэтому при оглашении итоговой суммы на чеке она даже не меняется в лице.

Аделаида попадет под дождь, ее крафтовый пакет размякнет. Ей придется долго отмывать картошку от земли, прежде чем сварить и приготовить пюре. Чай будет вязать рот, овсяный напиток окажется абсолютно безвкусным, деревенский хлеб – резиновым, бразильские орехи не оправдают надежд. Мицеллярная вода вечером не справится с подводкой для глаз, эфирные масла она выбрала неправильные, они совсем не заряжают энергией. Аделаида недовольна и, главное, очень обеспокоена, она достигла такой степени отчаяния, что даже ее гей-радар вышел из строя.

Она расскажет об этом Гермелине, которая заподозрит серьезный сбой. На следующий день она пойдет одна ужинать в кафе, где закажет говяжий стейк на кости и картошку фри с соусом беарнез. Она утаит это от Беранжер, к которой пойдет в гости на ужин в следующую субботу. В меню будет салат с козьим сыром, баклажаны на гриле и киш из лука-порея.

Все мы сдохнем[20]

В переговорной «Рюбампре» рвет и мечет январь, все в шоке. Руки Матье Куртеля неподвижно лежат на столе, Аделаида делает вывод, что он на бромазепаме. Издательство «Давид Сешар» принадлежит группе Book & Press, которую только что выкупила группа Multiplus. Вчера Матье Куртель познакомился с новыми акционерами. Ему конец, даже с Гонкуровской премией. Издательство «Давид Сешар» вопиюще убыточно, Book & Press терпела его исключительно из имиджевых соображений. Матье Куртель говорит: «Все кончено», – добавляет, что его уволили и издательская политика будет пересмотрена. Он поднимается, задевая стол, это из-за бромазепама. Эрнест Блок интересуется, кто же теперь будет ими руководить. Дверь открывается, входит мужчина и представляется: «Шарль Шалуар». Матье Куртель уходит, Шарль Шалуар занимает его место. Он не говорит «здравствуйте», он говорит: «Нам нужны перемены».

Он высок и сухощав, тон его холоден. Кроме детективов и того, что выпускает Блок, все убыточно. Так продолжаться не может. Гийома Грангуа официально приглашают на выход. Он покидает комнату, в которой продолжает сгущаться тишина. Али Гошама и Поля Севрена просят сосредоточиться на социальных романах и книгах для широкой аудитории, в противном случае Блок останется заведовать литературным отделом в одиночку. Шарль Шалуар объявляет: «Я пришел не с пустыми руками». Он обещает автобиографии какой-то звезды реалити-шоу, ведущего, начинавшего свой путь в Управлении французского радиовещания и телевидения, и актрисы-сироты, исполняющей главную роль в мыльной опере на TF1. Он доверяет Блоку два конверта с секретными рукописями. Он говорит ему: «Приходите завтра в мой кабинет». Эрнест Блок кивает, он чувствует свою значительность, уголки его губ нахально подрагивают, что не ускользает ни от кого, кроме Аделаиды, которая с момента появления Шарля пребывает в несколько странном, измененном состоянии.

Шарль Шалуар обращается к сотрудникам пресс-службы: «Наши книги должны стать событием, о котором будут рассказывать в вечерних новостях». Девушки гадают, не сон ли это, у начальницы напрягается шея, все очевидно трясутся от ужаса, но не Аделаида, она не слышит, что говорит Шарль, она смотрит, как округляются его губы в такт слогам, ее собственные зрачки расширяются, она расплывается в улыбке. Аделаида находит Шарля симпатичным, у него нос Владимира. Она не испытывала влечения к мужчине со времен Элиаса, это было девять лет назад. В животе у нее покалывает. В голове Аделаиды оккупированная Франция покоряется врагу, звучит голос в духе Лондонского радио: если морковь сварена[21], завтра тебя остригут[22]. Сердце Аделаиды тщетно взывает к остаткам разума: он так сексуален, она представляет его в постели, но мозг говорит «нет». Сердце Аделаиды покрывается пеленой отречения.