Сердце Феникса

Между пятью основными расположенными по кругу башнями пролегли высокие крепостные стены, увенчанные остроконечными зубцами. С двух сторон стены вплотную примыкали к горе, под сенью которой высилась сама крепость. Массивное, суровое сооружение, выстроенное в форме полумесяца, взметнулось ввысь на пять сотен локтей. Именно там, на самом верху, и располагались покои императора.

Януэль был поражен простотой этого ансамбля, столь ярко воплотившего архитектурные приемы каладрийцев. Он напомнил ему монастыри, возведенные орденом госпитальеров вдоль дорог империи, где они с матерью не раз спасались от зимней стужи.

Внутрь крепости они прошли через главные ворота. Бронзовые двери башни, наиболее сильно выдававшейся вперед из укреплений крепостного вала, вели в просторное помещение, под сводами которого в два ряда вытянулись алебардщики с бесстрастными лицами. Путники молча миновали их, проследовав во двор. Януэль невольно задержал дыхание, так как его взору открылось головокружительное зрелище: мощное здание из правильных отшлифованных блоков эферита. Архитектурное решение было настолько простым, что фасад являлся лишь чередованием каменных глыб. На то, что в здании кто-то обитает, указывали лишь огоньки в слуховых окнах.

Жрец, возглавлявший процессию, жестом отпустил охрану и пригласил Януэля и его наставника проследовать за ним. Януэль, впервые оказавшийся в этом замке, несмотря на все предупреждения учителя, не мог не отметить роскоши убранства замка. Речи о стойкости фениксийцев, о том, что необходимо возвыситься духом, оказались тщетными, их затмили умопомрачительные гобелены с вытканными на них сюжетами из славного прошлого империи, статуи слоновой кости, изготовленные руками ремесленников Земли Единорогов. За резными дверьми светлого дерева гасли отзвуки веселья, анфилады комнат вели в парадные залы, где на столах теснилась посуда из золота и серебра. Появились обитатели замка. Юные слуги в красных ливреях, склонившись перед гостями, поспешно исчезали. Но были и другие – дамы в платьях тяжелого шелка, за которыми тянулся шлейф тончайших ароматов. Их лица были скрыты под черными полумасками. Эти ограничивали свое приветствие едва заметным кивком очаровательной головки. Януэль, впервые оказавшийся так близко к сильным мира сего, чувствовал себя оглушенным этим спектаклем. Юноша следовал за наставником, задавая себе вопрос, можно ли остаться равнодушным перед этим опьяняющим зрелищем.

– Ваши покои, – внезапно объявил жрец. Двери, отделанные красным деревом, распахнулись, и сопровождающий пригласил их войти. При виде отведенных им апартаментов Януэль едва сдержал возглас восхищения. Комната, освещенная лишь огнем, пылавшим в большом камине, была задрапирована тканями гранатового цвета. Здесь стояли два ложа черного дерева. С шафранно-розовыми покрывалами гармонировала алая обивка кресел, придвинутых к камину.

Жрец, остановившийся на пороге комнаты, посторонился, чтобы пропустить слуг, сгибавшихся под тяжестью огромной чаши из меди, до краев наполненной водой, источавшей запах роз.

– К вашим услугам, – произнес жрец. – Нуждаются ли почтенные фениксийцы в помощи для совершения омовения?

– Нет, – сухо ответил мэтр Фарель. – В этом нет необходимости.

Едва жрец оставил их одних и притворил за собой дверь, мэтр, стукнув кулаком по каминной доске, произнес:

– Пламя Фениксов охватывает их сердце, как бы не так! Посмотри! – воскликнул он, обводя глазами комнату. – Такая роскошь, и все с одной-единственной целью – испытать тебя.

Он подошел к кровати и в ярости сорвал с нее покрывало.

– Но я не понимаю, мэтр, – озадаченно протянул Януэль.

– Ты не понимаешь? Скажи лучше, что ты допускаешь все это. Ты разочаровываешь меня, мой мальчик. Смею надеяться, тебе понравился этот спектакль? Но, может быть, этого недостаточно? Может быть, тебе бы хотелось поваляться в этой роскошной ванне, понежиться на этом ложе, предназначенном для благородного сословия? Этого ты хочешь, а?

– Мэтр, я…

– Нет уж, прошу тебя. – С этими словами Фарель бухнулся в кресло, даже не сбросив перепачканной рясы.

Он обхватил голову руками и принялся осторожными движениями растирать виски, рассеянно следя за пламенем камина. Оправившись от удивления, Януэль приблизился к наставнику и опустился возле него на колени.

– Простите меня, учитель. Вы правы. Я позволил сбить себя с толку. Я… я понял, что не думал о Фениксе с тех пор, как мы вошли в крепость. Я…

Мэтр Фарель прервал его:

– Помолимся. Помолимся вместе, чтобы учение Завета объединило нас.

Соединив ладони, они громко проговорили шесть первых заповедей. Затем наставник прошептал:

– В соответствии с Заветом необходимо, чтобы чувства были высказаны. Я выразил свой гнев, ты признал, что заблуждался. Итак, мы примирились.

Януэль покорно кивнул. Во время молитвы у него открылись глаза, и он с горечью осознал, что с легкостью поддался очарованию роскоши.

– Позвольте, я помогу вам умыться, – сказал он.