Сердце королевы

– И «дарианский»? Наш язык называется «дарианским»?!

– Да.

Даже работа Мадлен по составлению скелетов, для которой потребовалось занять костями все лаборатории лазарета и одну палату, успокаивала Биттерблу. Во фрагментах жертв Лека скрывалась правда о том, что он творил, и Мадлен пыталась снова сделать их единым целым. Биттерблу это казалось данью уважения.

– Как рука, ваше величество? – спросила целительница, держа перед собою горсть ребер и сверля их взглядом так, словно они вот-вот могли заговорить.

– Лучше, – ответила Биттерблу. – И еще замешивание теста помогает найти почву под ногами.

– Прикосновение – очень мощная штука, ваше величество. – Слова Мадлен напомнили Биттерблу о том, что она и сама уже осознала.

Мадлен протянула ей ребра. Биттерблу приняла, чувствуя под ладонью их необычайную гладкость. Провела пальцем по выступающей полосе на одном ребре.

– Оно было сломано и зажило, ваше величество, – сказала Мадлен. – Ваша рука в месте перелома, наверное, выглядит примерно так же.

Биттерблу знала, что Мадлен права: в прикосновении к вещам есть сила. Держа эту когда-то сломанную кость, она ощутила боль, которую чувствовал ее владелец. Ощутила тоску по жизни, окончившейся слишком рано, и по телу, которое выбросили, словно оно ничего не значило. Ощутила собственную смерть, которая однажды придет. В этом чувстве была и острая печаль. Биттерблу не могла примириться с мыслью о смерти.

В пекарне, пока она стояла, склонившись над тестом, продавливая его и разминая до эластичности, перед нею забрезжила ясность в одном вопросе.

Как и Помер, Биттерблу была неравнодушна к трудной – невозможной – медленной – хлопотной работе. Она разберется, как стать королевой, – медленно, хлопотливо. В ее силах преобразить смысл фразы «быть королевой», и через это она преобразит все королевство.

А потом, однажды, в начале декабря, выжимая из усталых рук последние на сегодня движения, она подняла взгляд от пекарского стола. Перед нею стоял Помер. Вопросы были излишни. Она все поняла по его светящемуся лицу.

Глава тридцать пятая

В библиотеке Помер подал ей лист бумаги.

– Ключ – «ожалиг», – прочла Биттерблу, язык ее неловко спотыкался о непривычные звуки.

– Да, ваше величество.

– Что означает это слово?

– «Чудовище», ваше величество, или «тварь». Отклонение, монстр.

– Как он сам, – прошептала Биттерблу.

– Да, ваше величество. Как он сам.

– Верхняя строчка – обычный алфавит, – продолжала она. – Шесть следующих алфавитов начинались с шести букв, которыми пишется слово «ожалиг».

– Все так.

– Чтобы расшифровать первую букву первого слова в предложении, мы используем алфавит номер один. Для второй буквы – алфавит номер два, и так далее. На седьмой букве возвращаемся к алфавиту номер один.

– Да, ваше величество. Вы поняли правильно.

– Не сложновато ли для дневника, Помер? Я пользуюсь подобным методом шифрования в письмах к королю Рору, но мои письма коротки, и пишу я навскидку по одному или по два раза в месяц.

– Написать все это было бы не так уж трудно, ваше величество, зато пытаться перечитывать – сущий кошмар. И вправду, чересчур мудрёно – тем более что на деллийском языке, скорее всего, больше никто не говорил.

– Он ни в чем не знал меры, – сказала Биттерблу.

– Так, давайте возьмем первое предложение этой книги. – Помер притянул к себе ближайшую книгу и переписал первую строку:

– Если его расшифровать, получится…

Помер с Биттерблу вместе принялись строчить на Померовой промокашке. Закончив, сравнили результаты:

– Есть в словаре такие слова? – спросила Биттерблу.

– «Йа уинса кала афросашин онг кхо нэйж йа хантэйлэйн дас кхо нитэйт хот», – зачитал Помер. – Да, ваше величество. Это значит… – Он в задумчивости пожевал сжатыми губами. – «Зимний бал приближается, а у нас не хватает свечей». Окончания глаголов пришлось угадывать, ваше величество, и структура предложений у них отличается от нашей, но я полагаю, что перевод вышел верный.

Ведя пальцами по расшифрованным каракулям, Биттерблу шепотом повторила причудливые деллийские слова. Кое-где они звучали слегка похоже на ее родной язык: «уинса кала» – «зимний бал». Слова перекатывались на языке пузырьками – чарующие, словно само дыхание.

– Теперь, когда вы разгадали шифр, – сказала она, – может, вам попробовать запомнить все тридцать пять томов, прежде чем начать перевод?

– Для того чтобы запомнить такой объем текста, ваше величество, мне нужно будет, читая, попутно его расшифровывать. А раз уж я этим займусь, то могу сделать и перевод, чтобы он был у вас перед глазами.

– Надеюсь, не во всех тридцати пяти томах речь о припасах, которые нужно докупить к празднику.

– Я посвящу этому остаток дня, ваше величество, – предложил Помер, – а то, что получится, принесу вам.

Ближе к вечеру, когда она ужинала в обществе Хильды, Гиддона и Банна, он зашел к ней в гостиную.

– Помер, что с вами? – спросила Биттерблу, ибо он выглядел… в общем, он снова выглядел старым и несчастным, и сияние триумфа, окружавшее его днем, померкло.

Библиотекарь протянул ей тонкую стопку бумаг, завернутую в кусок кожи.