Сердце королевы

Трудно было описать воздействие, которое Файер оказывала на конторщиков и стражей Биттерблу – или вообще на особо пустоглазых подданных. Некоторые впадали в состояние глубокого покоя, другие приходили в исступление, и она не знала, что лучше. Ее народу предстояло потренироваться, чтобы уверенно чувствовать себя в собственном разуме.

«Одного из тех, кто попросился с нами, мне кажется, ты хорошо знаешь», – сказала Файер.

– Кто же это?

«Матрос. Хочет помочь в исследовании восточных морей. Насколько я понимаю, у него здесь были проблемы с законом, Биттерблу?»

Биттерблу вздохнула, пытаясь совладать с нахлынувшей печалью. Осваиваясь с неизбежностью такого исхода.

– Должно быть, вы о Сапфире. Да. Сапфир украл у меня корону.

Файер помедлила, глядя на стоящую у окна Биттерблу. Хрупкую, безмолвную.

«Почему он украл у тебя корону?»

– Потому что, – прошептала Биттерблу, – он любил меня, а я сделала ему больно.

«Мы с радостью его примем», – ласково сказала Файер.

– Берегите его.

«Конечно».

– Он умеет насылать добрые сны, – добавила Биттерблу.

«Добрые сны? Наяву?»

– Нет, обычные ночные сны. Это его Дар. Он может сделать так, чтобы вам приснилось что-нибудь совершенно замечательное и приятное.

«Что ж, – сказала Файер. – Быть может, я всю свою жизнь ждала встречи с твоим вором».

Глава сорок четвертая

Январским утром, за день до отъезда деллийцев, Биттерблу читала свежий Померов отчет о переводе записей Лека.

«Ваше величество, – писал он, – я считаю, что том, над которым я все это время работал, относится к последнему году правления Лека и является самым поздним его дневником. В отрывке, который я только что перевел, он все-таки убивает Белламью, что уже довольно давно угрожал сделать».

Фроггатт ввел кого-то в кабинет, и Биттерблу даже не подняла головы, боковым зрением отметив, что гость похож на По. Но тут он усмехнулся.

Она вскинула взгляд:

– Скай!

– Ты решила, что я – это он, – с ухмылкой сказал сероглазый брат По.

Биттерблу вскочила из-за стола и подошла к нему:

– Я так рада тебя видеть! Почему мне никто не сказал, что вы причалили? Где твой отец?

Скай заключил ее в объятия.

– Я сам решил стать гонцом, – ответил он. – Чудесно выглядишь, сестрица. Отец в Монпорте – с половиной лионидского флота.

– А, точно. Совсем забыла.

Одна бровь Ская взлетела вверх, а ухмылка стала еще шире.

– Ты забыла, что попросила моего отца прихватить флот?

– Нет-нет. Просто здесь… много всего случилось. Вы прибыли как раз вовремя, чтобы познакомиться с деллийцами, пока они не уехали.

– С кем?

– С деллийцами. Они живут в королевстве на востоке, за горами.

– Биттерблу, – нерешительно произнес Скай, – ты в своем уме?

Она взяла его под руку.

– Давай найдем По, и я все тебе расскажу.

Наблюдать за встречей По и Ская было одно удовольствие. Биттерблу не смогла бы объяснить, почему у нее сердце запело, когда она увидела, как целуются и обнимаются братья, но от этого зрелища ей вдруг показалось, что мир не безнадежен. Встретились они в покоях Катсы, где Катса, По и Гиддон держали совет о ситуации в Истилле. Когда со всеми приветствиями и объяснениями было покончено, По положил руку Скаю на плечо и увел в соседнюю комнату. Дверь закрылась.

Катса проследила за ними взглядом, а потом, нервно скрестив руки на груди, пнула кресло.

Понаблюдав еще некоторое время за избиением мебели, стен и пола, Гиддон сказал ей:

– Скай любит По. И не перестанет от этого его любить.

Катса повернулась к Гиддону со слезами на глазах:

– Он будет очень злиться.

– Но со временем перестанет.

– Точно? Иногда люди не перестают.

– В самом деле? Разумные люди? Надеюсь, это неправда.

Катса посмотрела на него странным взглядом, но ничего не ответила. Только продолжила стискивать руки на груди и пинать все, что попадалось под ноги.

Биттерблу не хотела уходить, но пришлось; она условилась встретиться с Тедди в башне. Нужно было спросить, не хочет ли он работать в ее только что созданном министерстве образования в должности официального советника – представителя горожан. На полставки, естественно. Она ни за что не стала бы отрывать его от любимого дела.

Монсийская стража пока что пребывала в слишком большом раздрае, чтобы приставать к Биттерблу с вопросами о пропаже короны. Поэтому Сафу позволили вернуться домой, хотя она все еще тревожилась. Короны-то у нее не было, ибо она лежала на дне реки и тому имелись свидетели. Сейчас, когда Биттерблу изо всех сил пыталась восстановить в Высоком суде хоть какую-то справедливость, ей вовсе не хотелось лгать или искать фальшивые доказательства наличия короны, которой она не могла предъявить.

С Сафом они не виделись с той самой ночи на мосту. Утром он уезжал вместе с деллийцами. И потому сразу после заката Биттерблу сквозь засыпанный снегом город побежала в печатную лавку.