Сердце королевы

Кузнец, уперев руки в бока, отступил назад и оглядел невысокую фигуру Биттерблу с ног до головы так, как на нее еще не смотрел никто, кроме Хильды, – и то лишь когда Биттерблу примеряла новое платье.

– Мне нравится потяжелее, и я не слабая, – запальчиво сообщила она.

– Это я вижу, ваше величество, – отозвался Орник. – Позвольте, я вам покажу пару вариантов, ваше величество. Если они не придутся по нраву, изготовим что-нибудь подходящее. Извините-ка.

Орник поклонился и исчез в кузнице. Когда они снова оказались наедине, Биттерблу обратила взгляд на Гиддона и засмотрелась на потеки грязи у него на лице. Ему шло: он был словно красивая затонувшая ладья.

– Отчего это вы знаете моих кузнецов по именам, Гиддон? Вам случалось заказывать здесь мечи?

Гиддон посмотрел на вход в кузницу, а потом, понизив голос, спросил:

– По уже говорил с вами о ситуации в Истилле, ваше величество?

Биттерблу прищурилась:

– В Нандере – да. В Истилле – нет. Что случилось?

– Думаю, пришло время пригласить вас на собрание Совета. Быть может, завтра, если ваш график позволит.

– Когда?

– В полночь.

– Где?

– Скорее всего, в покоях Катсы, раз она уже здесь.

– Хорошо. Что же произошло в Истилле?

Гиддон снова взглянул на дверь и заговорил еще тише:

– Ожидается народное восстание против короля Тигпена, ваше величество.

Она уставилась на него в изумлении:

– Как в Нандере?

– Как в Нандере, – кивнул он, – и бунтовщики просят у Совета помощи.

Глава десятая

Той ночью, неслышными шагами пробираясь через главный двор, Биттерблу изо всех сил старалась усмирить тревогу.

Она верила, что друзья делали нужное дело. Но для людей, которые утверждают, что волнуются о ее безопасности, они начали что-то уж слишком часто поддерживать восстания против монархов. Что ж, все выяснится завтра в полночь.

Когда она постучала в дверь на улице Лудильщиков, дождь уже превратился в мокрую дымку, которая пропитала одежду и волосы столь густо, что с них капало, будто с ветвей в лесу. На стук ответили не сразу; но наконец дверь открылась. Саф схватил Биттерблу за руку и потащил через лавку.

– Эй, убери лапы! – запротестовала она, пытаясь разглядеть комнату, освещенную так ярко, что было больно глазам.

Утром он тоже не дал ей ни на миг здесь задержаться. Теперь же она заметила разбросанную повсюду бумагу – листы и рулоны; высокие столы, загроможденные загадочными предметами; батарею банок, заполненных, надо полагать, чернилами; а посреди помещения – ту самую конструкцию странной формы, от которой разило жиром и металлом. Огромное сооружение скрипело, стучало и завораживало: Биттерблу даже пнула Сафа – легонько, – чтобы перестал тянуть ее вон из комнаты.

– Ай! – завопил он. – Да что ж меня все бьют?!

– Я хочу посмотреть на станок.

– Нельзя тебе на него смотреть. Еще раз пнешь, и я начну пинаться в ответ.

У станка, слаженно трудясь, стояли Тильда и Брен. Они одновременно обернулись на гвалт, переглянулись и закатили глаза.

Сафу потребовался лишь миг, чтобы утянуть ее в заднюю комнату и закрыть дверь; и тут она наконец посмотрела на него внимательно. На глазу у него красовался фиолетово-черный синяк; веко распухло так, что открывалось лишь наполовину.

– Зараза, – выдохнула она. – Что с тобой случилось?

– Подрался.

Она расправила плечи:

– Ответь честно.

– С чего бы? Это твой третий вопрос?

– Что?

– Если тебе обязательно нужно сегодня в город, Саф, – послышался с кровати слабый голос Тедди, – не ходи на улицу Формовщиков. Девочки говорят, там дом развалился, а вместе с ним обрушились еще два соседних.

– Три дома! – воскликнула Биттерблу. – Почему восточный город такой ветхий?

– Или это твой третий вопрос? – осведомился Саф.

– Я отвечу на оба, Удача, – сказал Тедди.

Саф выразил свое возмущение, вылетев вон и захлопнув дверь.

Биттерблу присоединилась к Тедди в углу комнаты и села подле него в маленьком кругу света. По кровати, на которой он лежал, было раскидано столько бумаг, что некоторые даже соскользнули на пол.

– Спасибо, – сказал он, когда Биттерблу собрала их. – Ты в курсе, что Мадлен приходила сегодня утром меня проведать, Удача? Она говорит, я буду жить.

– О, Тедди! – Биттерблу прижала бумаги к груди. – Это чудесно!

– Так ты хотела знать, почему восточный город разваливается на куски?

– Да… и почему его так странно латают. Просто перекрашивают то, что сломано.

– А, ясно. Ну, на оба вопроса есть один ответ. Потому что уровень занятости в королевстве составляет девяносто восемь процентов.

– Что?

– Ты же знаешь, что королевское правительство очень активно занимается устройством людей на работу? Это часть их философии возрождения народа.

Биттерблу знала, что, по статистике, собранной Раннемудом, почти у всех в городе есть работа. Но теперь она уже не спешила верить его отчетам.

– Так ты хочешь сказать, что уровень занятости и правда составляет девяносто восемь процентов?