— Не спится, — согласился я, усаживаясь в тесный кружок. Кто-то сунул мне в руку горячую кружку. Я отхлебнул и передал по кругу дальше. Напиток был похож на чай, только с незнакомыми ароматами и был щедро сдобрен коньяком, вкус которого я теперь на всю жизнь запомню.
— Я вот чего не понимаю, — Уксус повозился, устраиваясь поудобнее. — Почему про вас никто не знает?
— Почему же никто? — хохотнула одна из женщин. — Кому надо, те знают. Вот ты теперь тоже в числе посвященных.
— Сам подумай, зеленый, — сказал парень, — если в столице узнают о женщинах на войне, это какой визг поднимут разные правдоискатели и моралисты. Незачем.
— Мы тут все добровольцы, — сказала еще одна женщина, уже далеко не юного возраста. — Нас не ловят по кабакам.
— Но зачем?… — я представил себе маму или Галлу здесь, в джунглях, и меня передернуло.
— Потому что у нас война, — твердо проговорила пожилая дама. Хотя что там… Возраст читался у нее по лицу, но ни о какой немощи речи не было. Голые руки бугрились совсем неженскими мускулами, гордая осанка, сильные уверенные движения. — И еще потому что у женщин на этой войне преимущество. Ихние колдуны не способны запудрить нам мозги. Если такой увидит тебя, то легко заставит тебя в бою драться против своих, а от меня ему придется убегать, если он ничего другого не умеет.
Я проснулся, когда чья-то сильная рука тряхнула меня за плечо.
— Подъем, рыжий, — Дита ослепительно улыбнулась. — Нас ждут великие дела.