Сердце на двоих

- Корделия, оставьте вы этот сварливый тон. Поверьте, много лет я был в вашем положении и знаю, каково вам сейчас. Не сомневаюсь, что у вас много друзей, их и у меня в Ла Веге было достаточно, но Рождество - семейный праздник. Вы не хотите никому навязываться, и каждому из друзей позволено думать, что вы празднуете с кем-то другим. Но в одиночку не разрежешь рождественского пирога, да и открывать бутылку вину для одного себя, согласитесь, невесело. Что, я не прав?

Она позволила ему перехватить ее взгляд, и тот признал его правоту. То было ее первое Рождество после смерти отца, и она уже знала, как тяжело ей будет вспоминать об этой потере сегодняшней ночью. И надо же, чтобы именно Гиль стал единственным, кто понял эти ее переживания.

- Правы, - согласилась она. - Но так ли уж это нестерпимо. И потом, Рождество быстро проходит.

Он наклонился над столом, отодвинул в сторону бутылку и с подкупающей простотой произнес:

- Так не пойдет. Почему бы вам не встретить Рождество в Морнингтон Холле?

Ее удивление было столь велико, что она не вдруг отреагировала.

- А кто.., кто, интересно, звал меня туда?

- Я приглашаю вас. Это мое право. Свободных комнат там достаточно, а у повара - небольшая армия подручных. Так что условия есть, и мы будем рады приветствовать вас, Корделия.

Он говорил спокойно и уверенно, словно давно привык делать подобные приглашения, а не стал обладателем этого права едва ли не только что. Да, он вполне вошел в роль хозяина, отметила про себя Корделия. Где тот прежний, яростный упрямец Гиль, которого она узнала прошедшим летом?

И вот теперь он предлагает ей встретить Рождество в Морнингтон Холле, великолепно чувствует себя в новой роли, щедро расточает выпивку и гостеприимство. И флиртует с Алисой! Нет, лучше не надо.

- С вашей стороны было крайне любезно пригласить меня, но я не смогу, вежливо, но твердо отклонила она его предложение. - Вы сами сказали, что Рождество - семейный праздник, а в этом году у вас появилась семья. Я буду чувствовать себя не в своей тарелке.

Его смех прозвучал неожиданно резко.

- Я тоже, - и вновь она углядела мелькнувшее в его глазах выражение неуверенности.

- А я-то думала, что вы полностью вжились в роль лорда Морнингтона, ощущаете себя прирожденным владельцем поместья, - с вызовом проговорила она и поймала его ответный взгляд: циничный, оценивающий, опасный - тот, что помнила еще по Испании.

- О нет, вы этого не думали, - опроверг он ее. - Вы все время сидите в засаде, дожидаясь момента, когда сможете сорвать с меня маску и обнаружить под ней лицо варвара.

Глубоко уязвленная, она едва сдержала свое негодование.

- Ваши слова злы и несправедливы! Как вы могли сказать такое. Вспомните, ведь именно я убедила вас приехать сюда.

- Вы хотите сказать, что не считаете меня варваром? - выражение его лица вновь сменилось. - В таком случае, зачем вы выпускаете иглы каждый раз, как я к вам приближаюсь?

Корделия с трудом сглотнула очередной комок в горле. Как могла она ответить на этот вопрос, не признавшись в своем влечении к нему.

- Мне кажется, вы еще не изжили всю прежнюю злость и горечь и часть их по недоразумению направлена против меня, - сказала она осторожно.

- По недоразумению? - Гиль разлил остатки шампанского по бокалам. - Я был доволен жизнью в Ла Веге, пока не приехали вы. Я выложил вам все свои чувства и намерения, но вам захотелось лишить меня покоя. Вы написали мне волшебное письмо, пробудившее мое любопытство и воображение настолько, что я приехал самолично взглянуть на Морнингтон Холл.

- Кажется, вам понравилось то, что вы увидели, - парировала она. Посмотрите на себя, никто не поверит, что вы тот самый человек, которого я встретила в Ла Веге.

- Да, посмотрите на меня, - сказал он печально. - Я играю свою роль убедительно, не так ли? Я даже сам частично поверил в то, что я - Гилан Морнингтон. Но только частично. Я больше не понимаю самого себя. Да, я взвалил на себя массу ответственных дел. От меня люди зависят. Я постоянно занят. Но я лишился своей свободы.

Он стукнул бокалом по столу с такой яростью, что тот едва не разбился, и Корделия вздрогнула, ощутив всю мощь подавляемых им эмоций. В этот момент она осознала, что не он играет роль, а просто живут в нем два разных человека и каждому из них очень тяжело с другим. Как она не поняла сразу, что адаптация к новой жизни будет для него трудной и мучительной?

- Извините меня. Гиль, - сказала она тихо, тоже потрясенная разноречием чувств, испытываемых ею к нему: сочувствие, угрызения совести, понимание его трудностей. - Я действительно не знала, что делала.

Ее раскаяние ослабило его напряженность, и он - опять улыбнулся самодовольно.

- Поймите, я не виню вас. Возможно, я никогда и не был свободен - просто холил в себе иллюзию свободы. Кончайте с выпивкой, я провожу вас домой.