Сердце на двоих

- Неужели? - он ответил ей вопросом, в котором звучал мягкий вызов. Она сердито встряхнула своими золотистыми кудрями.

- Вы же знаете, что я имею в виду. Вам не следовало так бесстыдно обманывать меня.

- Но способ сработал, а? - не скрыл он мальчишеского азарта. - И потом, я уже предупреждал вас, что всегда добиваюсь того, чего захочу!

- Не правда, я так и не приехала к вам на Рождество, - напомнила она.

- Ну тогда я не стал настаивать. У вас были серьезные причины для того, чтобы побыть одной. И я уважил их. Согласитесь, что и вчера я мог подбить Гайнор на этот трюк - и вы бы приехали, как миленькая. Благородство вашей натуры не позволило бы вам отказать сестре.

Он, не смутившись, выдержал ее разгневанный взгляд. Да и она не могла не признать силу его доводов. Ведь она твердо и в самой категорической форме отказалась посетить Морнингтон Холл - и вот она здесь, значит, он настоял на своем. Конечно, если бы Гайнор позвонила ей вчера, она бы приехала.

- Неужели ваша совесть не грызет вас за то, что вы сыграли на "благородстве" моей натуры? - вновь перешла она в нападение.

- Ничуть! Когда я чего-то добиваюсь, я пускаю в ход любое средство, которое окажется под рукой.

Вдруг она ощутила покорность, которая разлилась по всему ее телу и не давала отойти от него, как бы ей этого ни хотелось. Она снова ощущала над собой его власть, и ее душу посетило знакомое противоречие, впервые настигшее ее в Ла Веге, а теперь - в который раз! - испытываемое здесь. Две непримиримые, яростно воюющие силы сделали ее полем боя: одна хотела дать ему отпор, другая умоляла отдаться ему во власть.

- Боже, что же это со мной творится? - жалобно сказала она.

- Я объясню вам. Вы боретесь с поднимающимся приливом, - ответил он. Дайте мне знать, когда вы наконец поймете всю бесполезность этой борьбы.

Она была не в силах продолжать разговор. Поэтому она просто повернулась и, решившись бежать, стала вежливо, но настойчиво прокладывать себе дорогу через толпу оживленно разговаривающих гостей. Но, выходя из зала, ошиблась дверью и оказалась в оранжерее, наполненной деревьями в кадках, терракотовыми горшками с цветущими растениями, папоротниками и прочей зеленью. Здесь же стояло несколько диванов и кресел.

Приглушенный, хриплый смешок, донесшийся к ней из зарослей, дал ей понять, что здесь кто-то есть, и лишь затем она узнала голос Алисы. - Не валяйте дурака, Себастьян, - говорила та, - я уже сказала, что не пойду с вами на новогодний бал.

- Но вы же обещали! - голос молодого человека был полон горечи и разочарования. - Право, Алиса, это нечестно!

- Ничего я вам не обещала, - огрызнулась Алиса. - Так или иначе все решено. Я иду на бал с моим кузеном Гилем.

Услышав это, Корделия собралась немедленно исчезнуть из оранжереи, но в этот момент на нее едва не наскочил разъяренный Себастьян, что-то негодующе бормотавший.

Вслед за тем из-за пальмы появилась серебристо-белая головка Алисы, а затем и вся она, изящная и тонкая, в безупречном бархатном костюме, предстала перед Корделией.

- А, это всего лишь вы, Корделия, - сказала она, небрежно пожав плечами. Думаю, вы кое-что слышали, но мне все равно. Эти юнцы так надоедливы. Нет уж, я предпочитаю зрелых мужчин и думаю, вы со мной согласны.

Намек на сообщничество, прозвучавший в ее реплике, натянул и без того взвинченные нервы Корделии.

- У меня нет досужего времени размышлять над подобными вещами, - ответила она подчеркнуто холодно.

- Подразумевается, что у меня оно есть? - улыбка Алисы была злой. - Что же, таковы прелести жизни светского мотылька.

Она взяла в руку лист папоротника и начала безжалостно рвать его своими хищными пальчиками.

- Я на самом деле долго размышляю, когда.., речь идет о мужчинах, проворковала она. - Что бы ни говорила на мой счет дорогая Гайнор.., вы ведь понимаете, она слегка наивна. Так вот, я могу сколько угодно флиртовать, но на серьезные дела ни времени, ни сил не жалею.

- Думаю, что все это меня не касается, - заявила Корделия, чувствуя, как каменеет ее спина, и стремясь любой ценой прекратить этот разговор.

- Вот именно! - тон Алисы вдруг совершенно изменился. Теперь ее голос звучал холодно, резко, и в нем не было даже намека на расположение к собеседнице. - Представьте, каково мне было жить здесь бедной родственницей. У меня ведь нет собственных денег. Тетушка Эвелин выдает мне кое-что на содержание, но большая часть этих средств тратится на наряды: вы ведь знаете, сколько нужно выложить за приличную вещь.

Ее глаза окинули Корделию оценивающим и критическим взглядом, когда она произносила слово "приличную", давая ей понять, что вряд ли она разбирается и в ценах на такие вещи, и в самих вещах.

- Конечно, дядюшка Жиль оставил мне денег, - продолжала она, - но средства эти вложены в ценные бумаги, так что я смогу добраться до них, лишь когда стану старой и никому не нужной!