Сердце ночи

– Он хороший юноша. – Оксана отпустила удила и позволила своей лошадке пастись на берегу лесного ручья. – Нас познакомил Дмитрий Петрович. Конечно, идеалист и немножко революционер, но кто не был таким в его возрасте? – сказала и на Степана глянула искоса. А он даже глаз на нее поднять не решался, так хороша она была в этой малахитового цвета амазонке, с растрепавшимися после скачки волосами! Если бы глянул, она бы все сразу про него поняла. Чужая жена… Лучшего друга жена… Или уже не друга?..

– Я таким никогда не был, – пришлось сознаться, чтобы сказать хоть что-нибудь, чтобы нарушить это неловкое молчание.

– А мне кажется, были. Вы, Степа, просто очень скромный человек. И сила в вас есть, и ум, и благородство, а вы все прячетесь за этим своим «никогда таким не был».

И сила, и ум, и благородство. Одновременно и радостно, и больно от таких слов. От того, что она так хорошо о нем думает. А переубеждать, показывать тот кипящий котел, в который превратилась его душа, не хочется, да и страшно. А ну как отвернется с отвращением или и того хуже – испугается?

Она и испугалась, да только не его. Грозы ничто не предвещало, и небо было чистое, без единой тучки. Но лес вокруг Горяевского уже который год менялся, набирался странной, неправильной какой-то силы. И силы этой хватало, чтобы вот так, посеред ясного неба случилась гроза, чтобы били в землю молнии, как серебряные стрелы. Одна такая и ударила. Прямо перед Оксаниной лошадкой. Вышибла из старой ели огненную искру. Лошадка заржала испуганно, вскинулась на дыбы, едва не сбросив на землю наездницу, и, закусив удила, понесла. Закричала Оксана. И Степан тоже закричал, стегнул своего жеребца со всей мочи, кинулся вслед за лошадкой.

Если бы не лес, если бы чисто поле, он бы быстро догнал, поймал, успокоил. А тут не выходило. Лошадка мчалась между старых сосен, проносилась под еловыми лапами, перепрыгивала через торчащие из земли корявые корни, а Оксана прижималась к ее холке, держалась из последних сил, чтобы не упасть под копыта.

И дождь. Как не бывает дыма без огня, так не бывает и грозы без ливня. Хлынул с неба ледяной непроглядный поток. Теперь Степан не видел даже ушей собственного жеребца, не то что Оксанину лошадку. Но несся вперед, не думая о том, что в этой страшной круговерти жеребец запросто может сломать ногу, да и сам он может оказаться на земле. А тогда уже все, Оксану ему не догнать и не спасти.