Сердце предательства

Я видела, что люди то понимающе кивали, то недоуменно вскидывали головы, пытаясь постичь услышанное. Мне вспомнились слова Дихары. Этот мир – он вдыхает тебя… делится тобой. Но есть те, кто открыт для него более, чем другие. Потому что для стражников и многих других, кто стоял там, внизу, мои слова были простым сотрясанием воздуха, безумными речами – как и много лет назад, когда их говорила Венда.

Пока я говорила, поднялся ветер. Я чувствовала его внутри себя, он тянулся и заглядывал в самые потаенные уголки и снова вырывался наружу, летел к людям на площади и на улице, дальше на равнину и через холмы.

Дракон свою месть замыслит,Он предстанет во многих личинах,На тех, кто в нужде, нашлет морок,                                    соберет нечестивцев,Могущественный, как бог, поражений не знающий,Безжалостный в суде своем,Непреклонный в законе своем,Похититель мечты,

Сокрушитель надежды.Но придет та, что будет сильнее,Обретя свою силу через страданье,Та, что будет сначала слаба и гонима,Отмеченная когтем и лозой винограда,Та, чье имя дано было в тайне,Та, кого нарекут Джезелия.

По толпе прошел ропот, и тогда появилась Венда и встала со мною рядом. Она взяла меня за руку.

– Вот окончание песни, – шепнула она и начала читать остальные строфы.

Преданная своим родом,Избитая и презираемая,

Она изобличит нечестивых,Хотя многолик ДраконИ сила его не знает границ.Ожидание будет долгим,Но велика надеждаНа ту, что Джезелией зовется,Чья жизнь будет отдана в жертвуЗа надежду на спасение ваших.

С этими словами она исчезла.

Я не могла понять, одна ли я ее слышала и видел ли ее кто-то, кроме меня. Я стояла как завороженная, пытаясь осмыслить сказанное. Мне стало понятно, что именно эти строфы были на последней странице, вырванной из книги. Опершись о стену, я пыталась собраться с силами, вместить это невероятное откровение. Отдана в жертву. Ропот толпы нарастал, становясь все громче, но мое внимание привлекло какое-то движение – кто-то стоял на широкой стене на противоположном конце площади. Оттуда на меня смотрели

чивдары, наместники и рахтаны. От неожиданности я вздрогнула. Как же быстро окончилось их сегодняшнее заседание.

– Госпожа?

Я обернулась. Посреди террасы стояла Астер. А за ней – Комизар, прижимая к ее груди кинжал.

– Простите, госпожа, я вас ослушалась. Но я просто не могла вот так уйти. Я… – Комизар надавил на лезвие, и Астер вскрикнула от боли.

– Благие боги, нет! – воскликнула я, глядя в глаза Комизару. Я заговорила с ним, я молила, увещевала, уговаривала, а сама потихоньку подходила все ближе, стараясь удерживать его внимание на себе. Я не отводила от него глаза, улыбалась ему, пытаясь как-то рассеять жуткое наваждение. – Прошу вас, отпустите ее, sher Комизар. Мы с вами и сами обо всем договоримся. Мы можем…

– Я сказал тебе – без меня никаких спектаклей.

– Так накажите меня. Девочка здесь совершенно ни при чем.

– Тебя, моя птичка? Но сейчас ты слишком ценна. Что касается этой… – Комизар покачал головой и, прежде чем я успела понять, что он делает, вонзил кинжал ей в грудь.

Девочка, всхлипнув, выскользнула из его рук и стала падать. Я с криком бросилась вперед, пытаясь поймать ее.

– Астер! – я упала на землю рядом с ней, положила ее стриженую голову себе на колени. – Астер!

Я обеими руками зажимала ее рану, пытаясь остановить кровь.

– Скажите моему бапе, что я старалась, госпожа. Скажите ему, что я не предала. Скажите…

Последние слова замерли на ее губах. Ее хрустальные глаза были еще ясными, но дыхание остановилось. Я прижала ее к груди, баюкая, уговаривая очнуться, как будто могла отогнать смерть.

– Астер, останься со мной. Не уходи!

Но она ушла.

Услышав негромкий смешок, я подняла голову. Комизар вытер окровавленное лезвие о штанину и спрятал кинжал в ножны. Он возвышался надо мной. Его сапоги были припорошены снегом.

– Она получила по заслугам. В Санктуме предателям нет места.

От его слов меня взяла оторопь. Я подняла глаза, не веря услышанному.

– Она же была совсем ребенком, – сдавленно шепнула я.

Комизар покачал головой, снова насмешливо закудахтал.

– Сколько же раз я должен повторять вам, принцесса, что у Венды нет детей. Мы не можем позволить себе подобную роскошь.