Сердце того, что было утеряно

– Вот твой кинжал. Только не спеши сводить счеты с жизнью. Подумай сначала. Взвесь все хорошенько. Суно’ку, Ахенаби и маршал Мюяр – все они представители прежнего миропорядка. Я слишком стар, чтобы меняться, хотя и вижу развилку в ходе истории. Поэтому, если ты выберешь жизнь, а не смерть, именно тебе – и тем, кто пойдет за тобой – придется искать новый путь развития нашего общества, при котором хикеда’я смогут выжить в окружающем мире, по-прежнему чествуя Сад и великих предков.

Вийеки отрешенно смотрел на кинжал. Ему казалось, что голос мастера звучал на большом удалении.

– Сейчас я пойду домой, – сказал Яарик, – к своей семье и слугам. Завтра утром вернусь сюда и продолжу восстанавливать нашу Наккигу. Если, выбрав жизнь, ты решишь обвинить меня в преступлении, пусть так оно и будет. Мое преступление больше любого наказания, которое может назначить дворец. Что бы дальше ни случилось, заверяю тебя, я сам свой палач. Утрата семейной реликвии – бесценной для меня драгоценности – ничто по сравнению с моим сожалением. Что касается тебя, Вийеки-тза… Кем ты станешь в будущем – это вопрос, на который пока нет ответа.

Затем, к огромному удивлению Вийеки, Яарик поклонился ему с глубокой учтивостью равного к равному и, повернувшись, направился к двери.

Старший помощник магистра сидел в кресле и смотрел на клинок. Прошло достаточно времени, и уже стало ясно, что мастер не вызвал охрану, а действительно ушел домой. Но Вийеки не знал, что делать дальше. Его мысли казались мрачными, усталыми и избитыми, словно наказанные рабы. Он пришел в орденский дом с намерением совершить ритуальное самоубийство. Но что, если не умирать? Как он будет жить день за днем, понимая, что все простые и правильные истины оказались грязными и запутанными, как корни сгнившего дерева?

Фитиль лампы угасал, освещая комнату слабым мерцанием, а Вийеки все сидел и сидел.

* * *

Когда Вийеки вошел в дом, его встретили жена и взволнованные слуги. Увидев супруга, Кхимабу сделала жест уважения, в котором угадывались гнев и испуг.

– Муж! Я боялась, что с тобой случилась беда!

– Ну, что со мной может случиться?

Пройдя мимо супруги, он открыл шкатулку, стоявшую на каминной полке, и опустил в нее завернутый в ткань кинжал Снежной розы.

– Все идет по старой колее. Ничего не меняется.

Хотя он знал, что говорил неправду. Каким бы ни было его будущее, оно теперь изменилось полностью.

– Мне почему-то подумалось, что тебя могло ранить или даже убить в результате какого-то несчастного случая.

Тон Кхимабу предполагал, что она была немного разочарована необоснованностью своих предположений. Как же так? Ничего не случилось! Неужели она напрасно тревожилась?

Вийеки покачал головой. Он уходил из дома, как человек, считавший себя мертвым. Теперь он стал другим – творцом истории, который, как сказал его мастер, мог видеть то, что находилось за углом. Человеком, способным думать о грядущих днях.

– Жена, я отсутствовал лишь несколько часов, – сказал Вийеки, терпеливо ожидая, пока слуги торопливо снимали его одежды. – А ты уже столько ужасов напридумывала. Ну что со мной может случиться? Завтра утром я проснусь и пойду на работу ради моего мастера и народа. Что мне может угрожать? Я же не Жертва. Я – Каменщик.

* * *

Эрлинг, как всегда занятый своим скверным делом, едва посмотрел на Порто, когда тот попросил разрешения покинуть лагерь и попрощаться с Эндри. Порто уже не помнил, когда Эрлинг в последний раз выпускал из рук голову убитого гиганта. Удалив с нее плоть, он полировал череп горной пылью и снегом, пока кости не стали блестеть даже в тусклом северном свете. Порто находил это занятие довольно странным способом для чествования павших товарищей, но, пробыв достаточно долго на севере, уже привык к безумным поступкам своих соратников и научился не спрашивать лишнее. Он больше не удивлялся злым взглядам людей. Порто даже подозревал, что, будь у него зеркало, он увидел бы такой же свой взгляд.

– Завтра утром у нас не будет времени, – сказал Эрлинг. – Занимайся своими делами сейчас.

Он посмотрел на Порто, и на этот раз в его глазах было что-то еще, помимо пустоты.

– Мы должны помнить павших друзей. Всех, кого сможем! Поэтому иди и помяни приятеля.

Порто кивнул. Эрлинг снова перевел взгляд на усмехавшийся клыкастый череп.

– Мне тоже нужно воздать дань кое-кому.

Он поднял череп обеими руками, немного наклонил его и опять опустил на колени. Через миг Эрлинг начал скоблить ножом кусок сухой кожи в том месте, где шея присоединялась к голове.

– Я заберу его домой, – сказал он. – Поставлю у очага. Буду поглядывать на него и вспоминать.

– Я тоже сохраню в памяти лица наших друзей, – после небольшой паузы произнес Порто. – Старого Драги и остальных. Они приняли храбрую смерть. Ты можешь назвать их фамилии.

Эрлинг покачал головой: