Сердцевинум

Когда они с Тимом вошли в свой собственный подъезд, Рина заглянула в почтовый ящик – нет ли там все-таки прохода в другой мир? Вроде бы и мама с утра жаловалась, что в остальные ящики положили газеты, а у них – пустота. Но никакого прохода Рина не обнаружила, зато на дне ящика лежал конверт без отправителя и адресата.

Рина вскрыла конверт и достала один-единственный листочек. Крупными гневными буквами на нем было написано: «ПОЗОР! ВАШ РЕБЕНОК ВЫСТАВИЛ МУСОР НА КРЫЛЬЦО!» Рина ойкнула и треснула себя по лбу. Хорошо хоть успела найти письмо раньше родителей, а то в последнее время и без этого проблем не оберешься.

Возвращение блудной дочери мама восприняла нормально. Видимо, долгие прогулки с Лиром ей на нервы не действовали, да и мусорное ведро тоже вернулось на кухню в целости и сохранности. А вот заснуть после знакомства с другим миром оказалось ой как сложно. И зря они так быстро с Тимом распрощались. Пожалуй, Рине хватило бы и пяти минут обсуждения – только бы точно увериться, что все это действительно было.

На прикроватном столике больше не тикали часы, зато там лежала вещь, которая могла доказать реальность произошедшего еще около двадцати восьми раз, судя по числу, указанному на коробке.

И примерно треть из этого числа обещала самые что ни на есть вещие сны.

Рина решилась. Она сдвинула крышку, достала из коробка волшебную спичку, ловко зажгла ее – и ладони озарило нежное розоватое сияние. Язычок пламени, похожий на лепесток цветка, трепетал и выпускал в воздух крошечные блестящие искры. Веки резко отяжелели; очень вдруг захотелось сладко зевнуть и отвернуться к стенке. Рина успела только загасить огонь и шепнуть: «Жених». Просто чтобы добить уже эту жениховую тему.

Перед глазами пронеслась скучная комната, промелькнули сонные крыши домов с кривыми трубами и антеннами. Звезды взмыли вверх и обернулись пузырьками в бокале нарядной дамы. Дама прикоснулась к висящему на груди крупному рубину, и искристый камень вдруг раскрылся, становясь многогранной залой с насыщенно-красным убранством. В ее центре, как объемная иллюстрация меж книжных страниц, распахнулась сцена.

Луч прожектора выхватил симпатичного мальчишку, загримированного в живой скелет: черные круги вокруг глаз, черное пятно на носу, черточки-зубы. Даже на пальцах у него были нарисованы костяшки, а на голове кривовато сидел черный цилиндр. Мальчишка открыл глаза и вкрадчиво запел, прохаживаясь по сцене, как конферансье. Вслед за ним из темноты проступали замершие актеры, которые оживали и присоединялись к солисту, как только свет касался их.

Наконец мальчик остановился у края сцены, замолчал, но тут же всё вокруг взорвалось голосами и красками ярких костюмов. И вот мальчик уже закружил в танце девчонку, похожую на куклу, и в кукле Рина с восторгом и ужасом узнала… себя.

Важного вида люди смотрели представление со своих мест. Это был мюзикл.

Рина изо всех сил старалась увидеть все своими – кукольными – глазами, но все равно оставалась бестелесным наблюдателем. И чем настойчивее она рвалась вперед, тем сильнее ее затягивало обратно, во внекаменное пространство, а потом – мимо бокалов, звезд и крыш с антеннами – в собственную постель.

Оставшиеся в полусне вопросы долгим эхом бродили в ее голове и к утру совершенно заблудились.

За завтраком Рина попыталась подвести маму к правде о жутких звуках. Это оказалось неожиданно сложно – обычно чуткая ко всем опасностям мама вдруг сделалась как будто глухой.

– Я много домов повидала в своей жизни. Тебе ли не знать, – сказала она. – В них есть водомерные узлы, элеваторы… Масса других очень сложных устройств. Но совершенно точно, моя дорогая, у домов нет никаких, как ты говоришь, сер д е ц .

– Но ведь ты и сама утверждала, что дом может рухнуть… Так вот это правда! Нельзя ли нам на время перебраться куда-нибудь еще?

– Во-первых, утверждала это не я, а наши соседи, – размеренно ответила мама. – Во-вторых, тебе о таком волноваться совсем ни к чему. Это наша с папой забота, а не твоя. Ты бы лучше думала о театре.

Вот и все. Сказала как отрезала.

И на что Рина надеялась? Неужели думала услышать в ответ что-то вроде: «Регина, мы с отцом не хотели тебе говорить, но вот пришла пора… На самом деле мы семья путешественников между мирами»?..

В тот же день, несмотря на неважное настроение, Рине пришлось ехать на занятие. Уроки в театральной студии не прекращались даже летом, хотя в это время года группа учеников уменьшалась как минимум вдвое. Тем более странным выглядело ее неожиданное пополнение.

В раздевалке студии Рину встретил привычный пыльно-деревянный, лаковый и даже немного спортзальный запах. В кои-то веки можно было занять своими вещами всю скамейку – никакой душной толкотни. Рина уже сняла сандалии и как раз натягивала вместо них носки, когда в раздевалку зашла какая-то черноволосая девочка.