Сердцевинум

– То есть как это – Тысячей Голосов?..

– Можно просто Тысячей, – заверила девочка.

– А почему? Звучит немного…

Рина замялась. Было неудобно спрашивать, но Тысяча понимающе улыбнулась.

– Потому что я могу петь любым голосом. И многими голосами разом – таков мой талант. За это правительница соседнего сердцогства взяла меня в услужение, а после подарила Ее Светлости.

– Тебя дарили? – возмутилась Рина.

– Ну да, я ведь так и сказала. Вот. – Она указала на свой лоб. – Подобным образом украшают всех артистов из коллекции моей бывшей хозяйки. Значит, мы больше никого не ждем? Тогда вперед. Покажу тебе сперва парочку интересных мест. На нудный прием ты всегда успеешь, потому что он в каком-то роде в твою честь и без тебя не начнется. Я припарковалась со стороны фасада.

– Тебе уже можно водить?

– Автомобиль на сердечной тяге, – рассудительно ответила Тысяча. – В таких ведь делать ничего не надо, самоуправляются. Но эти модели редки. В коллекции Ее Светлости и то с десяток.

Автомобиль Тысячи напоминал безлошадную карету. Он был угловатый и такой блестящий, что в выпуклых дверцах, как в зеркале, можно было увидеть собственное отражение. Когда девочки разместились в салоне, Рина увидела ветвящиеся под ногами нити розово-красного света. Постепенно они опутали всю конструкцию, оживили ее и заставили тронуться вперед.

Автомобиль быстро свернул на незнакомую улицу, и Рина буквально прилипла к окну. Однако ничего интересного не проезжали, вечерний пейзаж за мутноватым стеклом был досадно обыкновенный. Рина поудобнее села на мягком диванчике, незаметно притрагиваясь к кармашку с сердцем: автомобиль так подпрыгивал на неровностях дороги, что она серьезно опасалась, как бы драгоценный камень не выскочил из тайного хранилища.

Натерпевшись тряски, они остановились у аллеи, вдоль которой шли ряды скамеек и постаментов с маленькими скульптурами. Рина не сразу узнала в них пустые бутылки из цветного стекла: пузатые и стройные, приплюснутые и вытянутые, а также перекрученные всеми мыслимыми способами. Некоторые стояли, другие лежали на боку или опирались на подставки. К удивлению Рины, Тысяча повела ее прямиком к одной из бутылок.

– Заглянем на Алый бульвар, – сказала проводница. – Кто из нас откроет? Может, ты?

– Нам что, в бутылку лезть?.. – переспросила Рина на всякий случай.

Конечно, ей уже доводилось слышать о разворачивающихся предметах. И все же идея устроить бульвар в бутылке казалась очень странной.

– Видимо, открывать мне.

Тысяча дотронулась до красного стекла. Оно завибрировало и начало вдруг стремительно расширяться, захватив чугунный постамент, а потом и девочек. И тогда Рина увидела… бульвар, по которому прогуливались чудно разодетые люди: в костюмах и шляпах, накидках и пелеринах. Наряды эти делали силуэты своих владельцев просто невероятными.

– Посмотри наверх, – подсказала провожатая.

Рина подняла голову к алеющему в небе куполу из стекла. Различила за стеклом огромные луны, которые наверняка были никакими не лунами, а уличными фонарями скульптурной аллеи. Вдоволь насмотреться Рина не успела – Тысяча потянула ее в сторону магазинчиков с сувенирами.

Здесь продавалось все, чему можно было придать форму сердца. Рина с интересом рассмотрела подвески, кружки, значки и конфеты, но больше всего ей приглянулся красный рюкзак-сердечко – с таким было бы здорово заявиться в школу. Тем более что начало учебного года близилось, а старый рюкзак пострадал в инциденте с вылезанием из окна… Тысяча уже потянулась за кошельком, но Рина поспешно отказалась от дорогого подарка, и провожатая ограничилась леденцами. Выбросив обертки, девочки еще немного прогулялись.

Тысяча все время хлопала себя по карману, а то и запускала в него руку, но, нащупав кошелек, успокаивалась на какое-то время.

– Могут украсть? – поинтересовалась Рина, в очередной раз это подметив.

– Ага, еще как могут. Лары. Вообще, сегодня я их что-то не вижу… – заговорщицки прошептала провожатая, оглядываясь по сторонам. – И это нервирует сильнее обычного.

– Кто такие лары?

– Ушастое племя, – кратко пояснила Тысяча. – Где увеселения, там и они. В сезон с ярмарок и фестивалей не вылезают, а так крутятся на пешеходных улицах. Даже удивительно, что сейчас не бренчат, не клянчат, погадать не предлагают. Хотя есть и более цивилизованные… У нас в труппе была одна лара, от природы чудесная певица и танцовщица. И еще один полулар писал нам либретто, правда, совершенно не мог обойтись без своего фольклора. Но знати нравится вся эта ларская романтика, когда она облагорожена… Нет, ну ты только представь, неужели они опять ко Дворцу сбежались?! Ты не подумай, что я погрязла в предрассудках… – спохватилась Тысяча, заметив настороженный Ринин взгляд. – Лары, если забыть о весьма расплывчатой морали, только внешностью от нас отличаются. И в большинстве своем они очень симпатичные. Это их народная черта. Согласись, хоть и неумытый, но красивый ребенок вероятнее что-нибудь выпросит. Ох, вот опять я… – смутилась провожатая. – Извини, за меня говорит горький опыт.