Серебряные крылья

— Я влюблена в него, он — в меня. Мы — двое взрослых людей. Конечно, я бы предпочла, чтобы развод уже закончился, но она не желает выпускать его из рук. Так что же теперь, нам с Давидом отказаться друг от друга? Нет, совесть меня не мучает. — Фэй потянулась за бутылкой и подлила вина в их бокалы.

— Что ты намерена сделать? Будешь ей перезванивать? — Ильва кивнула в сторону телефона.

— Нет. Не мое дело разруливать всю эту ситуацию. Это забота Давида. Я не знаю, что именно он ей рассказал. К несчастью, она узнала о нас до того, как он успел рассказать ей все сам. Я надеялась, она не знает, что он встречается именно со мной… Но что даст мой разговор с ней? Все только еще больше осложнится.

Фэй с любопытством взглянула на Ильву.

— А тебя мучила совесть?

Ильва отпила глоток вина. В глубине души Фэй восхищалась ее спокойствием, уверенностью в себе, которую та излучала. Вопрос был задан нейтральным тоном, но ей действительно хотелось получить ответ. Она вытеснила из памяти воспоминания об обнаженных телах Яка и Ильвы в своей спальне. Ей показалось почти сюрреалистичным сидеть теперь с этой женщиной и обсуждать момент, который кардинальным образом изменил все.

— И да, и нет, — задумчиво проговорила Ильва. — Видишь ли, Як описывал тебя то как монстра, то как пустышку и дурочку. А я была влюблена. Черт подери, до чего же я в него втюрилась! Не успела я и слова сказать, как он переломал меня — так же, как и тебя. Я даже не заметила. Словно я была игрушкой, полым внутри оловянным солдатиком с одной задачей: удовлетворить мальчика Яка Адельхейма.

Фэй медленно кивнула.

Над их головами, направляясь на юг, пролетел полицейский вертолет. Фэй поднялась и подошла к перилам. Ильва встала рядом с ней.

— Мне кажется, он никогда не переставал любить тебя, Фэй. Даже в самые пылкие минуты нашего романа. Ни когда мы с ним съехались, ни когда я ходила беременная Норой. Меня это не отпускало и все время мучило. Я была всего лишь заменителем. Тебя. Мне кажется, все женщины, с которыми он спал, были лишь попыткой найти тебя. Ты так и осталась архетипом того, как Як воспринимал любовь. Горькая ирония всей этой истории…

Фэй, слушавшая Ильву, затаила дыхание, теперь откашлялась. В горле стоял ком. Она не знала, почему на нее так подействовали слова Ильвы. Возможно, потому, что она все это понимала, но никогда не решалась сформулировать — ни самой себе, ни кому-либо другому. Теперь же она впервые получила подтверждение своим догадкам из уст другого человека. И не от кого попало, а от человека, лучше всех на свете знавшего Яка — после самой Фэй.

Снова вспомнился сон. О Яке. Как он издевался над ней. Над ее весом, ее слабостями. Но и о том, как он улыбался ей, заставляя почувствовать себя любимой. Во сне Фэй могла до сих пор скучать по нему, и это было самое ужасное. Она сама себя за это ненавидела. Но сейчас она не может позволить себе думать об этом.

Женщины снова сели, и Фэй повернулась к Ильве:

— Какие у тебя соображения? Можно что-то предпринять или уже поздно?

Ильва положила ноги на перила. Потянулась, щелкнув костяшками шеи, — от неприятного звука у Фэй мурашки пробежали по телу.

— Прости, наследственная черта, — рассмеялась Ильва. Опустила ноги и посмотрела на Фэй. — Кое-какие соображения у меня есть. Пока ничего конкретного, сначала мне надо многое разузнать. Некоторых кусочков пазла пока не хватает. Но у меня есть большое преимущество. Я работала с Хенриком. Знаю его особенности. И, насколько тебе известно, Хенрик никогда не был мозгом «Компэр».

Фэй громко фыркнула. Ильва улыбнулась.

— Да. Теперь я знаю, что этим мозгом была ты. Тогда я этого не знала. Думала, что это Як. Однако точно не Хенрик. То, что ему удалось снова встать на ноги, — это с моей точки зрения просто чудо. Но существует немало успешных предприятий и больших состояний, созданных не особенно гениальными людьми. Связи и удачно выбранный момент — половина успеха…

— Знаю, знаю, — усмехнулась Фэй и сделала глоток вина, с интересом слушая рассуждения Ильвы.

Она осознала, что начинает проникаться к бывшей сопернице симпатией. Все заслуживают того, чтобы им дали шанс. Ну, может быть, не все. Но Ильва этого точно заслуживает.

— Среди прочего, что я знаю о Хенрике, — его небрежность. Он не умеет видеть детали, из-за чего порой упускает целое. Совершает оплошности. Як очень злился на него за это — и частенько. Мы много занимались устранением последствий ошибок Хенрика, когда он что-то пропускал. Пойми меня правильно, Хенрик не дурак, я не это хотела сказать. Не стоит совершать ошибку и недооценивать его. А когда он идет к своей цели, то неразборчив в средствах. Это опасное качество. Но если в чем-то он уязвим, так это в своей небрежности. Я быстро пробежала глазами все договоры по «Ревендж»; мне хотелось бы засесть с ними на сутки и проверить каждую запятую. И уточнить кое-что у своего дяди — он юрист, специалист по контрактам. Один из лучших. То, что я не увижу сама, он может помочь мне найти.