Серебряный крест (СИ)

  Поручик заколебался, но руку удержал и медленно, тщательно подбирая слова, передал раненому вопрос Полозова.

  Глаза шведа гневно сверкнули, и он что-то тихо процедил сквозь судорожно стиснутые зубы.

  Лужин пожал плечами.

  - Не хочет он на вопрос твой отвечать...

  Эх, черт! Гадко это, наверное, да не приходится выбирать!

  - Ах, не хочет!.. Ну так скажи ему, что не получит он в таком случае своей этой штуковины, гореть ему в аду синим пламенем! Пусть выбирает...

  Поручик неодобрительно посмотрел на Виктора.

  - Зря ты так, сударь, все под Богом ходим...

  - Некогда рассусоливать, Егор Кузьмич! - зло крикнул Полозов. - А что с девчонкой будет, об этом ты не подумал?! В чем ее вина?! Лужин, голубчик, пойми, это наш единственный шанс...

  Поручик на мгновенье задумался, а затем, отведя руку с распятием в сторону, повторил шведу вопрос Виктора. Некоторое время царило молчание, потом умирающий произнес несколько фраз и закрыл глаза. Лужин сразу сунул распятие к его губам, окровавленная рука судорожно схватила его и тут же бессильно упала. Солдат был мертв.

  Поручик поднялся с колен.

  - Что, что он сказал? - нетерпеливо спросил его Виктор. - Он знает, где может находиться Селена?

  Лужин кивнул головой.

  - Да примет, Господь его душу!.. А ты, сударь, прав оказался. Боярышню доставят в старую корчму на польской границе. И место сие я знаю...

  Глава 11

  Корчма на болоте

  Полозов, затаившись как мышь, лежал под густым кустарником и во все глаза наблюдал за постоялым двором, одиноко стоявшим на перекрестке двух лесных дорог. Находился он в своем убежище уже долго, часа три, но никаких признаков того, что именно сюда шведские драгуны доставили похищенную девушку, за все это время, к глубокому сожалению Виктора, выявлено не было...

  Сборы были недолгими, да и много времени на них тратить было непозволительной роскошью: умирающий швед подсказал направление поисков Селены, но где гарантия в том, что девушка пробудет в указанном месте достаточно долгое время. И это при условии, что он не соврал, и Селену действительно доставят на старый постоялый двор, находившийся на границе двух государств - Польши, именуемой в те времена Речью Посполитой, и России. Однако выбирать не приходилось.

  Так получилось, что третьим членом их маленького отряда стал Митьша. Оставшийся круглым сиротой юноша не желал слышать ни о чем ином, как об том, чтобы отомстить за убитого отца. Мало того: он поклялся провести Лужина и Полозова к постоялому двору так, что никто этого не заметит. А повод, по словам парня, для этого был.

  "Третьего дня, как супостаты в наших краях объявились, - говорил молодой смолокур. - Мы с батяней об них от хуторян узнали. Потому и ремеслом своим не занимались. Тятя строго настрого повелел, чтоб ни огня, ни дыму, надеялся, что пронесет мимо нечистого... А шведов, Никифор говорил, у старика Анджея в корчме туча - душ полтораста будет. Он туда снедь разную с хутора возил, так что хорошо видел. А главный у них - полковник - весь в черном платье; взгляд, словно у Сатаны - как зыркнет, так душа в пятки. Никифор сам не свой был, не помнит, как живым ноги унес..."

  От упоминания о черном незнакомце Полозов сразу встрепенулся. В том, что тип в черном возле хронокапсулы и предводитель расположившихся на постоялом дворе шведов - одно и тоже лицо, Виктор теперь нисколько не сомневался. Именно он и дал распоряжение тому драгунскому капитану организовать на них облаву, и во что бы то ни стало захватить хотя бы кого-нибудь из сбежавших пленников. А для чего это ему нужно - нетрудно догадаться. Во-первых - в наличии есть аппарат непонятного назначения, абсолютно непохожий на все имеющиеся в данной эпохе средства передвижения; во-вторых - имеются люди, внешне совершенно отличающиеся от местного населения, которые были обнаружены возле данного аппарата, и даже взяты в плен, но, ввиду халатности стражи каким то образом умудрившиеся ускользнуть. И так далее и тому подобное... Ясное дело, что таких ценных пленников нужно кровь из носу найти, и всеми правдами и неправдами выбить из них тайну. И вот теперь один из носителей этой тайны в лапах шведов. Но теперь, после рассказа Митьши, Виктору даже полегчало: похоже, что умирающий драгун сказал им правду.

  Старого смолокура похоронили за домом, возле жены. Одетого в чистую полотняную рубаху и новенькие лапти Архипа уложили в неглубокую, второпях выкопанную могилу; Лужин прочитал над погибшим короткую молитву, а, не проронивший на сей раз ни слезинки, Митьша поставил в изголовье невысокого могильного холмика грубо сколоченный деревянный крест.