Серебряный орел

Ромул выдернул гладиус из груди худого мужчины с выпиравшими из-под кожи ребрами, и тут шум сражения внезапно сделался тише.

– Пора уходить, – донесся до него голос.

Пока умирающий противник медленно оседал на землю, а следующий еще не подбежал, у Ромула имелось несколько безопасных мгновений. Он оглянулся.

В двух шагах позади него стоял, держа обеими руками свою секиру, гаруспик. Как ни странно, в нем словно бы пробудились новые силы. Куда делись согбенная фигура, изнеможение, из-за которого он казался на много лет старше. Перед Ромулом стоял прежний Тарквиний.

Ромул изумился. Новый облик Тарквиния вызывал в нем и радость, и растерянность.

– Бросить товарищей? – пробормотал он.

– Нельзя нам бежать, – сердито буркнул Бренн, оглянувшись через плечо. – Сам же говорил, что будет бой, который не по силам никому, кроме меня. Наверняка этот самый.

– Он еще не закончился, – ответил гаруспик, пристально посмотрев на него.

Галл ответил таким же взглядом, потом коротко кивнул.

Лицо Ромула исказилось гримасой страдания. Судя по всему, его собственное видение было верным и он не мог перенести этого.

Но прежде чем он успел что-то сказать, Тарквиний заговорил снова:

– Нужно уходить немедленно, или пропустим свой шанс. Спасение на том берегу реки.

Тарквиний поднял руку и указал на дальний берег, где не было ни одного человека. Чтобы попасть туда, нужно было прорваться там, где на левом фланге обреченные легионеры яростно отбивались от индийцев и нескольких слонов.

– А если мы останемся? – спросил Ромул.

– Верная смерть. Выбирайте. – Взгляд гаруспика был совершенно непроницаем. – Но дорога в Рим проходит именно там. Я видел это в храме Митры.

Митра не покинул меня! Горе и радость рвали Ромула надвое. Он хотел вернуться домой, но не такой ценой.

Бренн сильно толкнул его в спину.

– Идем. Решено.

Ромул еще не решил, как следует поступить, а ноги сами понесли его вперед. Ему же казалось, что он окаменел.

С большим трудом им удалось повернуться и протиснуться сквозь тесно сплотившиеся ряды, не обращая внимания на сердитые замечания. На этом пути нельзя было не услышать злобные замечания.

– Куда отправились? – возмущенно спросил один.

– Трусы! – крикнул другой.

– Сволочь, рабы, – добавил кто-то справа.

Ромул зарделся от стыда, услышав знакомое оскорбление.

Много еще злобных выкриков раздалось, но вдруг самый громкоголосый солдат умолк на полуслове, словно захлебнулся.

Бренн железной рукой держал его за горло.

– Гаруспик сказал, что мы должны следовать за нашей судьбой на левый фланг, – прорычал он. – Хочешь пойти с нами?

Легионер лишь мотнул головой.

Бренн, довольный результатом, выпустил его.

Никто больше не посмел сказать ни слова, и трое друзей, склонив головы, поспешили дальше. Когда они добрались до края расположения первой когорты, идти стало легче. Узкий просвет между нею и соседним строем, оставленный для маневрирования во время боя, все еще существовал. Тарквиний устремился по нему прочь от передовой линии. Ромул и Бренн следовали за ним.

Менее чем через сто шагов они оказались на открытом месте позади когорт, где стояли баллисты.

Там же находились Пакор, Вахрам и последние войска, оставшиеся в резерве.

Ромул бросил исполненный ненависти взгляд на примпила, который в тот же миг посмотрел в его сторону.

Не успев даже предупредить Пакора, Вахрам хлестнул лошадь и послал ее с места в галоп.

– За ними! – крикнул он находившимся рядом с ним воинам. – Талант тому, кто принесет мне голову любого из них.

Столько золота обычный солдат не выслужил бы за всю свою жизнь. И потому все парфяне, услышавшие слова командира, кинулись за беглецами.

К счастью для них, уже шагов через двадцать преследователи увязли в каше из людей и животных, которую представлял собой левый фланг. Стенания раненых солдат и крики командиров глохли в грохоте труб и лязге оружия. Но нельзя было не заметить, что римские шеренги неудержимо подавались назад. Ввод в бой резервных когорт не привел к успеху; щиты и мечи не могли бесконечно противостоять напору разъяренных слонов. Привстав на цыпочки, Ромул увидел, что ближайшие чудовища находились уже на расстоянии броска пилума. Если они не поспешат, их ожидает та же участь, что и сражавшихся легионеров. Судя по крикам, это была отнюдь не легкая смерть.

Им не раз приходилось бить своих же соратников клинками плашмя, чтобы очистить себе путь. Но Ромул больше не испытывал стыда. Сейчас они самым первобытным образом боролись за то, чтобы выжить, а ведь после того, как Оптат разоблачил их тайну, никто из этих людей не сделал им ничего хорошего, все лишь наперебой демонстрировали ненависть к отверженным. Последние слова, которые они услышали от легионеров своей когорты, лишний раз подтвердили, что ничего не изменилось. Товарищеские отношения в Забытом легионе погибли для Ромула. А Тарквиний уверял, что есть возможность попасть в Рим. Пришло время взять то, что предложили боги.

Вскоре они оказались у реки. Там, на узкой полосе вдоль обрыва, не было ни оборонявшихся, ни наступавших – и те и другие боялись свалиться в бурную реку, если берег обвалится.