Серебряный век. Поэты и стихи

     У нее глаза морского цвета,     И живет она как бы во сне.     От весны до окончанья лета     Дух ее в нездешней стороне.     Ждет она чего-то молчаливо,     Где сильней всего шумит прибой,     И в глазах глубоких в миг отлива     Холодеет сумрак голубой.     А когда высоко встанет буря,     Вся она застынет, внемля плеск,     И глядит как зверь, глаза прищуря,     И в глазах ее – зеленый блеск.     А когда настанет новолунье,     Вся изнемогая от тоски,     Бледная влюбленная колдунья     Расширяет черные зрачки.

     И слова какого-то обета     Всё твердит, взволнованно дыша.     У нее глаза морского цвета,     У нее неверная душа.1903

Возглас боли

     Я возглас боли, я крик тоски.     Я камень, павший на дно реки.     Я тайный стебель подводных трав.     Я бледный облик речных купав.     Я легкий призрак меж двух миров.     Я сказка взоров. Я взгляд без слов.     Я знак заветный, – и лишь со мной     Ты скажешь сердцем: «Есть мир иной».1908

Дурной сон

     Мне кажется, что я не покидал России,     И что не может быть в России перемен.     И голуби в ней есть. И мудрые есть змии.     И множество волков. И ряд тюремных стен.     Грязь «Ревизора» в ней. Весь гоголевский ужас.     И Глеб Успенский жив. И всюду жив Щедрин.     Порой сверкнет пожар, внезапно обнаружась,     И снова пал к земле земли убогий сын.     Там за окном стоят. Подайте. Погорели.     У вас нежданный гость. То – голубой мундир.     Учтивый человек. Любезный в самом деле.     Из ваших дневников себе устроил пир.     И на сто верст идут неправда, тяжба, споры,     На тысячу – пошла обида и беда.     Жужжат напрасные, как мухи, разговоры.     И кровь течет не в счет. И слезы – как вода.

1913

В глухие дни

     В глухие дни Бориса Годунова,     Во мгле Российской пасмурной страны,     Толпы людей скиталися без крова,     И по ночам всходило две луны.     Два солнца по утрам светило с неба,     С свирепостью на дольный мир смотря.     И вопль протяжный: «Хлеба! Хлеба! Хлеба!»     Из тьмы лесов стремился до царя.     На улицах иссохшие скелеты     Щипали жадно чахлую траву,     Как скот, – озверены и неодеты,     И сны осуществлялись наяву.     Гроба, отяжелевшие от гнили,     Живым давали смрадный адский хлеб,

     Во рту у мертвых сено находили,     И каждый дом был сумрачный вертеп.     От бурь и вихрей башни низвергались,     И небеса, таясь меж туч тройных,     Внезапно красным светом озарялись,     Являя битву воинств неземных.     Невиданные птицы прилетали,     Орлы парили с криком над Москвой,     На перекрестках, молча, старцы ждали,     Качая поседевшей головой.     Среди людей блуждали смерть и злоба,     Узрев комету, дрогнула земля.     И в эти дни Димитрий встал из гроба,     В Отрепьева свой дух переселя.1917

Только