Серебряный век. Поэты и стихи

В юности возглавлял литературный кружок «Аргонавты», отвергавший декадентство, разрабатывал свою концепцию «истинного символизма». Выступил одним из основателей московского издательства «Мусагет», ставшего идейным центром символистов.

Создал индивидуальный жанр ритмизованной прозы, пронизанной мистикой и гротеском («Симфонии»), в поэзии постоянно экспериментировал с формой, оставаясь верным символистским мотивам. Опубликовал 12 поэтических сборников, 7 романов, 20 подборок критических статей. Итоги теоретического обоснования символизма Белый подвел в сборнике «Символизм».

Написанный в символистском ключе роман «Петербург» – признанная вершина русского символизма и модернизма, по сути, первый русский роман «потока сознания». Яркая индивидуальная манера Белого получила название «орнаментальная проза» (Виктор Шкловский). С легкой руки Белого она доминировала в советской литературе 1920-х годов. Как писал Виктор Шкловский, «вся современная русская проза носит на себе его следы». Осип Мандельштам даже призывал писателей к преодолению Белого как «вершины русской психологической прозы» и к возвращению от «плетения словес к чистому фабульному действию».

Неоценимое значение для понимания эпохи имеют мемуары Белого «На рубеже двух столетий», «Начало века» и «Между двух революций», создающие обобщенный образ времени. Как отмечал литературовед Лазарь Флейшман, «никакие другие опубликованные мемуары, касающиеся русской литературы модернизма, не могут соперничать с мемуарами Белого по богатству информации, по широте изображения литературной жизни или по тому вкладу, который сделал их автор в развитие русского символизма».

Андрей Белый

Меланхолия

М. Я. Шику

     Пустеет к утру ресторан.     Атласами своими феи     Шушукают. Ревет орган.     Тарелками гремят лакеи —     Меж кабинетами. Как тень,

     Брожу в дымнотекущей сети.     Уж скоро золотистый день     Ударится об окна эти,     Пересечет перстами гарь,     На зеркале блеснет алмазом…     Там: – газовый в окне фонарь     Огнистым дозирает глазом.     Над городом встают с земли, —     Над улицами клубы гари.     Вдали – над головой – вдали     Обрывки безответных арий.     И жил, и умирал в тоске,     Рыдание не обнаружив.     Там: – отблески на потолке

     Гирляндою воздушных кружев     Протянутся. И всё на миг     Зажжется желтоватым светом.     Там – в зеркале – стоит двойник;     Там вырезанным силуэтом —     Приблизится, кивает мне,     Ломает в безысходной муке     В зеркальной, в ясной глубине     Свои протянутые руки.1904, Москва

Демон

     Из снежных тающих смерчей,     Средь серых каменных строений,     В туманный сумрак, в блеск свечей

     Мой безымянный брат, мой гений     Сходил во сне и наяву,     Колеблемый ночными мглами;     Он грустно осенял главу     Мне тихоструйными крылами.     Возникнувши над бегом дней,     Извечные будил сомненья     Он зыбкою игрой теней,     Улыбкою разуверенья.     Бывало: подневольный злу     Незримые будил рыданья —     Гонимые в глухую мглу     Невыразимые страданья.     Бродя, бываю, в полусне,

     В тумане городском, меж зданий, —     Я видел с мукою ко мне     Его протянутые длани.     Мрачнеющие тени вежд,     Безвластные души порывы,     Атласные клоки одежд,     Их веющие в ночь извивы…     С годами в сумрак отошло,     Как вдохновенье, как безумье, —     Безрогое его чело     И строгое его раздумье.1908

Воспоминание

(Декабрь…)