Серебряный век. Поэты и стихи

     Никогда не забуду (он был, или не был,     Этот вечер): пожаром зари     Сожжено и раздвинуто бледное небо,     И на желтой заре – фонари.     Я сидел у окна в переполненном зале.     Где-то пели смычки о любви.     Я послал тебе черную розу в бокале     Золотого, как небо, аи.     Ты взглянула. Я встретил смущенно и дерзко     Взор надменный и отдал поклон.     Обратясь к кавалеру, намеренно резко     Ты сказала: «И этот влюблен».     И сейчас же в ответ что-то грянули струны,     Исступленно запели смычки…     Но была ты со мной всем презрением юным,

     Чуть заметным дрожаньем руки…     Ты рванулась движеньем испуганной птицы,     Ты прошла, словно сон мой легка…     И вздохнули духи, задремали ресницы,     Зашептались тревожно шелка.     Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала     И, бросая, кричала: «Лови!..»     А монисто бренчало, цыганка плясала     И визжала заре о любви.19 апреля 1910

На железной дороге

Марии Павловне Ивановой

     Под насыпью, во рву некошенном,     Лежит и смотрит, как живая,     В цветном платке, на косы брошенном,

     Красивая и молодая.     Бывало, шла походкой чинною     На шум и свист за ближним лесом.     Всю обойдя платформу длинную,     Ждала, волнуясь, под навесом.     Три ярких глаза набегающих —     Нежней румянец, круче локон:     Быть может, кто из проезжающих     Посмотрит пристальней из окон…     Вагоны шли привычной линией,     Подрагивали и скрипели;     Молчали желтые и синие;     В зеленых плакали и пели.     Вставали сонные за стеклами     И обводили ровным взглядом

     Платформу, сад с кустами блеклыми,     Ее, жандарма с нею рядом…     Лишь раз гусар, рукой небрежною     Облокотясь на бархат алый,     Скользнул по ней улыбкой нежною,     Скользнул – и поезд в даль умчало.     Так мчалась юность бесполезная,     В пустых мечтах изнемогая…     Тоска дорожная, железная     Свистела, сердце разрывая…     Да что – давно уж сердце вынуто!     Так много отдано поклонов,     Так много жадных взоров кинуто     В пустынные глаза вагонов…     Не подходите к ней с вопросами,

     Вам всё равно, а ей – довольно:     Любовью, грязью иль колесами     Она раздавлена – всё больно.14 июня 1910

Ночь, улица, фонарь, аптека…

     Ночь, улица, фонарь, аптека,     Бессмысленный и тусклый свет.     Живи еще хоть четверть века —     Всё будет так. Исхода нет.     Умрешь – начнешь опять сначала     И повторится всё, как встарь:     Ночь, ледяная рябь канала,     Аптека, улица, фонарь.10 октября 1912

Анне Ахматовой