Серебро ночи. Тетриус

— Отправь человека в монастырь Дейамор, и поскорее. Пусть передаст это послание Роуэну. А сам прикажи окружить королевскую площадь подле мужского монастыря. И чтоб ни одна гусеница не проползла! Туда к семи придет этот мерзкий Роуэн со своими людьми. С ним их будет четверо, больше не пропускать.

Сенешаль понятливо взглянул на графа и поклонился. На взгляд Контрарио недостаточно низко, и он с силой сжал челюсти. Злоба мешала дышать, но он сдержался. В последнее время он заметил, что сдерживать ярость не так уж и трудно. Не то что в те времена, когда у него был Тетриус, и неистовая злоба раздирала его на части, неистово требуя выхода.

Подошел к окну. Во дворе со своей камеристкой вдоль длинного ряда хозяйственных построек важно вышагивала Амелия в пышном шелковом платье сияющего изумрудного цвета и широкополой шляпке в тон с пестрыми искусственными цветами на полях.

Руки Контрарио непроизвольно сжались, будто он снова схватил кузину за шею. Вчера на его имя пришли счета от модистки, шляпницы и белошвейки. Суммы в них были такими, что он искромсал от злости дорогую шпалеру на стене.

Опомнившись, подумал о сэре Паккате, который, раз уж избавился от ненужной жены, вполне мог бы нести расходы по ее содержанию. У Контрарио даже мелькнула заманчивая мысль переслать непомерные счета кузины ее законному супругу. Но по здравому размышлению ему пришлось с горечью от нее отказался. Объяснять Паккату, какими путями Амелия оказалась у него в доме, не хотелось совершенно. В данном случае объяснения слишком смахивали бы на оправдания, а оправдываться граф не любил.

С негодованием плюнув в сторону чем-то чрезвычайно довольной кузины, граф вызвал своего камердинера и принялся собираться.

За двадцать минут до назначенного времени взял меч и вышел из дома. Берт уже стоял под седлом и ждал седока, игриво пританцовывая. За десять минут вместе с тремя проверенными бойцами Контрарио добрался до площади.

Можно было взять и простых стражников, все равно он собирался уничтожить всех, кто заявится на площадь, но граф не желал, чтоб его четверка выглядела на фоне бойцов Роуэна более слабой.

Хотя Роуэн может и не прийти. Но тогда он просто ославит его жалким трусом. И добьется у Медиатора его ареста за нанесения раны аристократу. Но граф был уверен, что Роуэн придет. Столь гордый мужчина не сможет проигнорировать подобный вызов. Хотя бы потому, что они, по сути, сражаются за одного и того же человека. Недаром же он, аристократ голубых кровей, снисходит до какого-то жалкого прислужника без роду и племени.

Но если быть честным перед самим собой, он просто опасается возможного соперника. Роуэн и Фелиция слишком близко друг к другу, слишком часто видятся, у них общие цели и интересы, это нужно пресечь. Не то, чтоб он не был уверен в добродетели настоятельницы, но эту добродетель предпочитает сохранить исключительно для себя.

Главный мужской монастырь Купитуса стоял на окраине столицы перед густым темным лесом. Поэтому именно здесь дворяне выясняли свои недоразумения и не желали, чтоб им кто-нибудь мешал. Даже королевская стража, подчиняющаяся наместнику, запрещавшему подобного рода сомнительные развлечения, сюда не заходила, перекладывая ответственность за содеянное на малочисленную монастырскую охрану.

В красновато-желтом сиянии заходящего солнца позолоченные кресты главного храма монастыря были видны издалека. Подъехавший неспешной рысью Контрарио сердито нахмурил брови, не увидев соперника. На мощеной грубо обтесанным булыжником площади перед монастырем было, как обычно, пусто. Задрав голову, граф посмотрел на большие башенные часы. До назначенного времени оставалось пять минут.

Стоявший рядом с ним сенешаль негромко заметил:

— Думаете, мой господин, Роуэн придет?

— А твое какое… мнение? — граф чуть помедлил перед последним словом и сенешаль, ожидавший привычного пренебрежения, не сразу сообразил, что ответить.

— Думаю, придет, — наконец вынес вердикт. — Уверен, он появится с последним ударом часов. Для пущего эффекта.

Граф недоверчиво хмыкнул.

Бешенные часы начали гулко отбивать время. И с седьмым ударом перед ними оказалось четверо мужчин в простой суконной одежде почти крестьянского покроя. С мечами на поясе с одной стороны и кинжалами с другой. Граф даже не заметил, откуда они взялись.

В знак своего появления Роуэн издевательски поклонился Контрарио.

Граф в ответ кланяться не стал. Кланяться какому-то простолюдину? Больно много чести.

— Ты все-таки вздумал со мной сразиться? Торопишься на тот свет?

— Отчего же, граф? Неужто ты думаешь, что сильнее меня? — Роуэн дал знак отойти своим людям и посоветовал графу: — Отошлите своих людей. То, что я сейчас скажу, не для чужих ушей.

Контрарио помрачнел и властным жестом велел спутникам отойти подальше.

Понизив голос, Роуэн сказал: