Серенада для Черного колдуна

— Сиськи у неё — мечта. Да и не только сиськи. Она сама вся такая ладненькая, кругленькая хохотушка. Ох, каб не мои годы, я б эту Мэки к забору б с визгом прижал, да помацал бы за мягкое да за тёплое.

— Что? — не веря своим ушам, переспросил я.

— Помацал бы, — с удовольствием повторил Оенико.

— Кого помацал? — начал терять терпение я. — Как её зовут, хохотушку эту круглую? Мэки?

— Ну.

— Совсем страх потеряли, — пробормотал я, поражаясь наглости Синеглазки. И как это она ко мне в дом только горничную притащила, а не всю свою разношёрстную родню?

— Кто?

Хлопнув себя по коленям, я с решительным видом поднялся на ноги и сообщил:

— Неважно, кто. Брока я забираю с собой.

— Так ить… — Оенико смущённо поскрёб небритую щёку и замялся, поглядывая на питомца моей Синеглазки.

— Что ещё? — начиная раздражаться, спросил я.

— Да так оно ничего… Клетка вот только дорогая. Я её намедни за семь зoлотых купил… — Я так зыркнул на старика, что тот резко перестал мямлить, взбодрился и благодушно выдал:

— Бери, коли надо. Я за наём много не возьму…

Утреннее солнце ударило мне по глазам неожиданно ярким лучом, и это спасло Оенико от жестокой расправы. Клянусь, я уже готов был у старого сквалыги изъять сахарницу вместе с её содержимым. В назидание за наглость, так сказать.

Однако рассвет напомнил, что у меня есть дела поважнее: например, завтрак с Синеглазкой. Я велел Кривому никому не рассказывать о нашем разговоре и передать Бесу, что брок по кличке Зверь пока не объявлялся и, прихватив клетку, поспешил на Каменную улицу, где в одном из казённых домов жил Най Морай по кличке Орешек, никому другому я родню своей Синеглазки доверить не мог.

У стражмистра задержался не надолго, всё-таки Морай не зря занимает своё место. Моему раннему визиту он не удивился, выслушал внимательно, сделал несколько пометок в небольшом свитке, который всегда держал за отворотом левого рукава, и лишь уточнил напоследок:

— Результаты эмир, как я понимаю, надеется увидеть уже сегодня?

— Ещё вчера, — кивнул я, и мы распрощались.

Орешек теперь займётся поисками Синеглазкиных — а теперь уже и моих! — членов семьи, и я не сомневался, что при наличии той информации, которая у него теперь есть, он справится очень быстро. А я…

Α я пока позавтракаю с женой.

Взлетев по ступенькам крыльца, я распахнул двери и тотчас наткнулся взглядом на новое лицо. Я смотрю, за время моего отсутствия в доме появился не только повар и дворецкий, но и швейцар. Не на шутку расстроившийся из-за того, что не успел открыть двери хозяину.

— Амира уже проснулась?

— Полагаю, что да, — вместо него ответил выступивший из тени гардероба Ой. — Я видел, как Мэки поднималась наверх с утренним напитком. Амира предпочитает перед завтраком выпивать стакан ледяной воды с капелькой сока…

Махнул рукой, перебивая и раздражаясь из-за того, что посторонний мужик, пусть и слуга, знает о привычках моей жены больше, чем я сам.

— Передай, что я буду ждать её в саду.

Ой кивнул, скользнул заинтересованным взглядом по клетке, которую я всё ещё держал в руке, но сумел совладать с собственным любопытством и не проронил ни единого лишнего звука.

— Это подарок, — сжалился я над ним. — Сюрприз для амиры. И до поры, ей ничего о нём не нужно знать. Могу я на тебя рассчитывать?

Ой заглянул в клетку и с сомнением в голосе заметил:

— Не в моих правилах критиковать ваши решения, эмир, но не лучше ли будет подарить амире детёныша? Я могу сам сходить на ферму и выбрать какого-нибудь, посимпатичнее, помоложе и… со всеми лапами.

— Не стоит беспокойства. Вот увидишь, моя супруга придёт в восторг именно от этого зверя.

Новоиспечённый дворецкий скорбно опустил очи долу и обронил:

— Надо садовнику сказать, чтоб начал делать запруду.

— У нас теперь и садовник есть?

Οй неoпределённо поиграл бровями и признался:

— Гудрун считает, что негоже дворецкому ходить со следами земли под ногтями. Иначе я бы…

— Всё хорoшо, — оборвал я его оправдания. — Ты меня не так понял. Спасибо. Лучше вас с Гудрун о моём доме никто бы не смог позаботится. И да, пусть садовник начинает строить запруду.

Улыбнулся, внезапно поймав себя на мысли, что не будь в моём саду небольшого прудика с ленивыми жирными карфами, велел бы его вырыть в кратчайшие сроки. Посмешил бы народ.

— Я жду амиру в беседке. И скажи Гудрун, что мы обойдёмся без прислуги.

Тенистая прохлада сада была заполнена пением птиц и шелестом листьев, и лишь с той стороны, где располагались привередливые юсари, слышался недовольный шёпот.

— Всё ещё обижаетесь, что я отправил вас в ссылку? — спросил я, любуясь яркими цветами. Ответа я, конечно, не ожидал, это растение было лишь условно разумным, и я скорее бы нашёл общий язык с броком. Наверное сказывалась усталость, недосып и внезапные волнительные открытия этого утра. Иначе с чего бы мне разговаривать с кустами?

— Зато у вас будет прекрасная возможность реабилитироваться. Я вам даже оранжерею построю. Где-нибудь возле запруды. При условии, что будете вести себя прилично.