Сергей Капица

А затем — невероятно тяжелые 1990-е годы, когда, казалось, всё рухнуло: наука никому не нужна, все усилия по ее поддержке напрасны. Журнал и телепередача закрываются. Детище Сергея Петровича — микротрон, оригинальный ускоритель элементарных частиц, — не получает дальнейшего движения. Хотя его преимущества очевидны, но применение на практике тормозится: ведь выгоднее было закупать оборудование за рубежом. Капица на год уезжает в Англию — чтобы, вернувшись, начать всё сначала, практически с чистого листа.

Возобновляется выпуск журнала, вновь начинает выходить телепередача, полным ходом идет работа над новой книгой. Одновременно сфера его научных интересов делает крутой поворот в направлении демографии. Жизнь опять набирает обороты, появляются новые цели и новые интересы.

Но болезнь, к сожалению, незаметно подтачивала его здоровье, забирала силы. Экстремальные виды спорта сменялись на теннис, а затем и на пешеходные прогулки. Сергей Петрович, однако, не сдавался. Он до конца своих дней руководил журналом, продолжал сниматься для всенародно любимой телепередачи, посещал и вел заседания Никитского клуба, читал лекции, с увлечением занимался демографией. И все его лекции, книги, телепередачи были посвящены будущему. «Самый интересный день — завтрашний!» — были его главные слова, которые стали, по существу, его девизом в жизни.

Несомненно, его внутренним стимулом к работе было не стремление к славе, а неистощимое любопытство, неистребимая страсть к познанию мира и законов природы в их больших и малых проявлениях. Именно поэтому был столь широк круг интересов Сергея Петровича. Помимо физики его интересовали минералогия, науки о земле и космосе, демография и инженерия. Его собеседники и гости телепередачи «Очевидное — невероятное» чувствовали этот неподдельный интерес ведущего. Да и зрители понимали, что стали соучастниками важного научного диспута, свидетелями серьезной научной дискуссии. Может, в этом и состоит секрет обаяния личности Капицы, этим и объясняется столь долгий срок жизни его телепередачи?

Стремление к разумной простоте и порядку всегда было свойственно складу ума Сергея Петровича. Это проявлялось не только в работе, но и в бытовых мелочах. Он не терпел неопрятного вида составленных документов, недоработанных статей с небрежным оформлением. Нет необходимости говорить о том, что сам он никогда не допускал ничего подобного. Он долго и кропотливо работал над своими лекциями, статьями, выступлениями, телепередачами. Вечером накануне съемок его нельзя было беспокоить. Он умел сосредоточиваться на главном, отодвигать на второй план второстепенное, безжалостно отсекать ненужное.

Именно организованность мысли породила масштабность научного таланта обоих Капиц — отца и сына, этих выдающихся людей, чья судьба стала ярким примером переломной эпохи в судьбе российской интеллигенции, эпохи, охватившей XX век, который подарил миру немало ярких, цельных личностей…

* * *

В 1993 году «В мире науки» приостановил свою деятельность для того, чтобы примерно через десять лет возродиться под тем же названием. Сергей Петрович, заручившись поддержкой В. А. Зернова, ректора РосНОУ, и В. Г. Костюнина, технического директора компании «TARIO Communications», возобновил издание журнала. Не случайно первым номером стал специальный выпуск журнала «В мире науки» под названием «Время». Видимо, тогда, в 2002 году, действительно пришло время, когда предприниматели, в том числе бывшие выпускники его любимого Физтеха, готовы были обеспечить изданию «В мире науки» новый старт.

Самое начало 2000-х годов для журнала «Scientific American» складывалось удачно. Сильные в профессиональном плане журналисты подготавливали качественную и увлекательную информацию. Добротные материалы сопровождались наглядным иллюстративным рядом, многие статьи имели для науки поистине прорывной характер. Знакомиться с изданием было интересно и маститым ученым, и молодым специалистам.

Российская часть издания готовилась с особой тщательностью. Статьи обсуждались порой не один раз. Главное слово в вопросе об их праве на публикацию всегда принадлежало Сергею Петровичу. Он мог снять не только российскую статью, но и американскую, если считал, что она недостаточно актуальна или просто плохо написана.