Серый взгляд бога

Представляю, как хотел спасти жизнь такого сокровища, как Анджела, ее отец… И ему наверняка сделали предложение, от которого отказаться было невозможно… Как и любящему мужу Якобу Майнеру… Владельцу машин, капиталов и таблеток… Еще эти бронеходы в городе… Эх… Моррисон-моррисон…

Черная капля вытянутого крыла полицейского «паккарда» внезапно возникла перед моим капотом на перекрестке Шестой и Монтгомери, сопровождаемая визгом рулевых колодок и тормозов. И в тот же момент, когда я успел утопить педаль тормоза и вывернуть вправо на тротуар, едва не задев пешехода, окружающее серое пространство озарилось ярко-красно-синими бликами, и раздался гундосый и противный вой полицейской сирены…

Я не доехал буквально полметра до стойки светофора и крутил головой вокруг, словно маятник часов. Правая рука совершала рефлекторные, даже конвульсивные движения к кобуре и обратно, а сердце бешено колотилось… Меня блокировали три патрульных полицейских машины, из которых выскакивали люди в синей униформе, сверкая начищенными бляхами и наставляя в сторону кабины моего «роллинга» черные жерла своих табельных сороковых «Соеров»… Хиус! Я что – сбил человека и не заметил? Что за йетино дерьмо?

Внезапно я совершенно успокоился, хотя дыхание еще было прерывистым.

Зеваки-прохожие останавливались поглазеть, разинув рты на задержание особо опасного преступника, румяные домохозяйки показывали пальцем и перешептывались, а из ближайшей передней машины вразвалочку выбралась и направилась ко мне угловатая фигура капитана Фрэнка Бреггера, который еще недавно расточал со сцены конференц-зала медовые речи руководству города.

Его противная ухмылка на квадратной угловатой физиономии смотрелась как седло на крысе, тем более противно выглядела его тонкая модная бородка. В руках он держал бумажку казенного бланка с синюшным пятном печати. Даже не видя текста, я уже догадывался, что это. Уж больно довольная харя у господина капитана.

Я открыл боковое стекло и изобразил на лице лучезарную улыбку.

– О! Капитан! Я как раз успел соскучиться!

– Детектив первого класса Загрей Моррисон! Вы арестованы по подозрению в убийстве Клауса Брауна! Ознакомьтесь с ордером на арест…

– Клаус Браун? А кто это? – Я скептически нахмурился.

– Я предупреждал тебя, Моррисон, что ты доиграешься рано или поздно, – процедил Фрэнки сквозь зубы, – давай в патрульную. Быстро.

Я хотел было возразить, что предупреждал меня об этом Чарли Спица, но решил тактично промолчать, учитывая, что на моих руках защелкнули блестящие наручники и грубо выдернули пистолет из наплечной кобуры.

Затем меня наскоро обыскали, несмотря на то, что я предупредил, что боюсь щекотки, и затолкали в патрульную машину без излишних грубостей, но настойчиво.

Всю дорогу в управление, сидя на заднем сиденье с сержантом перед водительской решеткой, я молчал, беззаботно глядя в окошко. Во-первых, я не собирался давать Бреггеру повод позубоскалить, а во-вторых, я пытался всеми силами скрыть панику и понять, что происходит… Убийство – это не шутки, да еще с ордером за подписью прокурора. К тому же я работал в силовых структурах достаточное время, чтобы знать, что вся эта система, несмотря на свою законность и справедливость (пусть и умозрительную), работает на подавление личности. И такие вот фокусы типа внезапного «красивого» ареста должны привести человека в замешательство и сбить с продуманной линии поведения. Перед простым единородом, конечно, можно потом извиниться, а вот сиблинг, да еще и злокозненный, должен начать потеть и нервничать. Да и не только в сиблингах дело.

Молчал и Бреггер. Фрэнк воплощал самые отрицательные для меня качества полицейского – это когда ты больше начинаешь работать за правила, а не за человека, и считаешь это единственно верным. С одной стороны, это очень практичный и правильный подход. Но если в тебе есть хоть маленькая гнильца, и ты начинаешь иметь дело только со статьями кодекса, а не с людьми, и при этом становишься холодным инструментом правосудия – все, ты машина, арт, но не личность.

Ненависти у меня к Фрэнки не было, просто я понимал: это йети, Хиус, ледяной тролль, кто угодно, но не человек. То есть человек-то в нем есть, но он запуган и спрятан где-то глубоко внутри, и его фактически нет снаружи.

Могу поставить свою машину и плюс к ней свой офис с практикой на то, что Фрэнки сейчас напоминал девушку в юном возрасте: он напряженно ждал, как я отреагирую на его поведение. Какое у меня лицо, как я испугаюсь или начну с юмором расспрашивать, в надежде выудить какую-то информацию. Я знал, что он ждет от меня реакции, и не давал ее ему.

Мы уже доехали до моста Согласия, как Бреггер сломался. Он повернулся с переднего сиденья, окинул меня пронзительным взглядом и наконец выдавил сквозь решетку:

– Так за что же, ты, Моррисон, дедушку-то порешил?

Лицо его исказила кривая ухмылка.