Сестёр люблю, фашистов ненавижу!

Стала понятна разница – жгучая брюнетка Марлен и блондинка Грета, роскошные формы старшей и утонченность младшей. Я человек вежливый и всё-таки предложил подержать нашу красавицу Сашеньку, сеструха отказалась:

– Я не люблю детей.

Откровенно. Помолчали, молчание затянулась, иногда нельзя молчать (хотя мы с Марлен отлично молчим и понимаем о чем молчим), но я не знал о чём говорить. Просто и по дурацки сложно одновременно.

– Уточню один момент – ты тот самый герой войны по кличке Штык?

– Ну, не такой уж герой, простой боец сопротивления.

Тема не получила развития. Ну не такой я человек, чтобы рассказывать, как пули свистели над головой. И как меня били в Гестапо, и как мы ночью вырезали патруль в Чёрной балке…

– У вас нет вай-фая?! – вот тут эмоции я почувствовал, она пыталась подключиться со смартфона и не вышло.

– Нет, в городе до сих пор плохо со связью.

– И компьютера нет?!

– Неа… – ну не буду же я рассказывать, что на комп написал бездомный кот Душман, которого мы иногда подкармливаем, и компьютер такого позора не пережил.

– Чёрт! Как вы живёте?! – огроменные голубые глаза округлились и она стала просто прекрасной, вот бы прямо на столе разложить и отыметь во все дырки. Во все! Она, кажется, что-то спросила… перематываю назад, ага вопрос был: «как мы живём?» Да уж, как мы теперь заживём…

Когда пришла Марлен, она без особого энтузиазма обнялась с Гретой, да и подарки в виде каких-то немыслимых у нас в городе косметических штук оставили её равнодушными, хотя она и выкрикивала всякие положенные одобрительные слова. Но я то видел – не рада она сестре. А той всё нипочем, она как-то легко забурилась к нам в дом и осталась… Как шуруп, который гвоздодером не выдернешь.

Ночью поинтересовался у моей валькирии, сколько лет её сестре. «Без нескольких дней на шестнадцать лет меньше, чем мне», – вот задала задачку из арифметики. – «Ты помнишь, когда мне день рождение?» Я назвал точную дату. «Молодец!» – то ли поцеловала, то ли куснула меня в ухо. «Но тебе же тоже шестнадцать» – «Не ври!» Я так и не подсчитал, почти 32 минус 16 без нескольких дней – это сколько?

При каждом удобном случае я всегда учил Сашеньку говорить слово «мама», мне очень хотелось, чтобы своим первым словом она сказала именно «мама». Это было бы приятно Марлен! А однажды, я вернулся со смены пораньше и тихо открыл дверь (так получилось не специально) и услышал, как Марлен учит нашу дочу говорить слово «папа». Я аж чуть не прослезился, быстро развернулся, снова бесшумно закрыл дверь, потом громко топал на площадке, долго копошился ключом в замке, долго заходил и снова топал ногами и шумел для профилактики. Меня уже ждали мои любимые.

Первый раз… как это было? В лифте мы с Гретой поехали. И когда двери закрылись, я просто больше не мог сдерживаться. Привлекаю её к себе, обхватив тонкую, как тростник, талию, и целую, а она отвечает и мы всасываемся друг в друга и она обхватывает меня ногами. Локтем стоплю лифт, разоблачаю брюки от ремня, милипизерные трусики блондинки пытаюсь разорвать, но получается только сдернуть и вхожу в анимэ по самое небалуй, она уже мокрая и не девственница. Это хорошо, от девственниц одни неприятности.