Сеть паладинов

Гарцони признал, что ему известно об интригах вокруг крепости. Оказывается, венецианцы знали о планах захвата крепости уже с 7102¹¹⁵ года! Гарцони подробно рассказал Совету известные нам факты об интригах мальтийского рыцаря Бертуччи, который ведёт переговоры в Риме и Праге, и о доминиканском монахе Чиприано, который вместе с Бертуччи готовит войну в Хорватии, Боснии и Албании, а также о намерениях папского двора и о первоначальных сомнениях императора Рудольфа II, а потом о его энтузиазме, так как в случае удачи император может претендовать на титул короля далматинского, и о многом другом.

Однако эти сведения в общих чертах уже были известны многим членам Совета, поэтому всех больше взволновало заявление властелина М. Альберти о возможном участии подданных Венеции в преступной акции.

Услышав об этом, советники буквально набросились на Гарцони. Приведу примерное содержание вопросов и ответов.

Вопрос: Досточтимый руководитель Совета Десяти! О происках Бертуччи и брата Чиприано мы слышали. Но известно ли вам о сообщаемых в исповеди Матео Альберти сведениях об участии в этой авантюре подданных Республики? Граждан Спалато? О том, что Йован Альберти и многие другие жители венецианского Спалато готовят нападение на крепость?

Гарцони (после паузы): Мы... допускаем... допускали, что это возможно... что некоторые подданные Республики имеют столь преступные намерения.

Вопрос: Я не очень понял. Всё-таки известно или нет? Именно эта операция, эти люди.

Гарцони: ... Да.

Вопрос: Да? И почему же не приняты до сих пор меры по задержанию этих людей?

Гарцони: Потому что, досточтимые синьоры советники, мы исходили из того суждения, что, зная о главных участниках и зачинщиках, лучше следить за их действиями. Мы решили не торопить события...

Вопрос: Что значит не торопить?

Гарцони: Это значит, что мы собирали сведения о главных зачинщиках — Бертуччи, Чиприано и других. В том числе и Джованни Альберти и его сообщниках.[115]

Вопрос:

Но разве вы не готовитесь провести необходимые аресты, чтобы предотвратить преступление и не допустить захвата крепости?

Гарцони: Готовимся.

Вопрос: А известно ли вам, когда Альберти планирует захватить крепость?

Гарцони: Предположительно, в середине лета...

Далее советник Гарцони сделал заявление ещё более сенсационное: на вопрос, какие ещё меры они предпринимают, чтобы не допустить захвата крепости, он заявил, что “...мы (он не уточнил, кто и как) предупредили наших турецких... соседей, в частности Санджак-бега Клиссы, о возможном нападении на крепость. Предупредили не единожды”.

Таким образом, правда всплыла наружу. Гарцони очень смущён, но выглядит вполне невинно. На заседании постановили немедленно арестовать Джованни Альберти и его сообщников, для чего отправили соответствующие распоряжения генеральному проведитору[116] в Далмации серу Бенедетто Моро.

С наилучшими пожеланиями, Агостино Оттовион.

Приписка М. Лунардо: Уверен, что арестовать Альберти не успеют. Он либо сбежит, либо нападёт на крепость!»

Глава 26

Османская империя. Манисса. Конец марта 1596 года

Отряд из семи вооружённых всадников ворвался на городской мейдан[117]

в полуденный час. Городок казался вымершим. Всё живое спряталось в тени. Несколько торговцев на порогах своих лавок клевали носом. Даже у харчевни было тихо. Мясник улёгся под навесом на глиняный пол среди роя жужжащих мух. На пороге лавки сидел мальчишка и, как собака кость, грыз стручок рожкового дерева.

— Эй, оглан! — резким голосом позвал его всадник с голубыми глазами. — Где тут дом лекаря-сефарда?

Мальчишка вздрогнул. Говоривший был похож на каймакама¹¹⁸, но почему-то у него на голове болтался, как рукав, янычарский кече. А отец говорил ему, что янычарам запрещено скакать на конях. Мальчуган вскочил, махая испуганно рукой куда-то в сторону холма.

— Покажешь! — распорядился всадник, и отряд погнал мальчишку впереди себя по дороге.

На склоне холма, ткнув пальцем в забор, где за калиткой в тени ухоженного сада расположился уютный глиняный дом, мальчишка убежал. Было тихо и безлюдно. Только несколько женщин из деревни при виде всадников мелькнули как призраки в чёрных балахонах и скрылись.

Спешившись, отряд вошёл во двор.

Лекарь Еросолино проснулся от настойчивого стука в дверь. Стук усиливался. Пожилой, крупный, полный человек, он тяжело поднялся с ложа, раздвинув полог постели и привёл себя в порядок. Больные часто не давали ему отдохнуть, поднимая в любое время, но он давно смирился, принимая это как одну из тягот своего лекарского служения.

Его занятие, приносившее ранее немалый доход, последний год, пока в Маниссе находилась резиденция наследника престола, вместо него приносило одни лишь заботы. В городе, да и во всей округе почти не осталось богатых зажиточных семей, способных отблагодарить хорошего лекаря. Ну, семья каймакама, уездного начальника, ещё три-пять семей. Все остальные потянулись в Стамбул.