Сеть паладинов

Составлен и план строений: прикинувшись православным паломником, брат Лоран провёл в монастыре больше недели и не только хорошенько изучил монастырское устройство и его охрану, но и заприметил место, где жили послушники. Их было не более дюжины. Братьев в монастыре проживало около двух десятков, и хотя после визита Елены и Зуана за мальчишками стали приглядывать, возможно, более тщательно, однако интересующий их мальчуган не удостоился никакого особенного внимания по сравнению с остальными.

От глаз венецианца не укрылось, что настоятель не лгал, когда сказал, что монахи в состоянии оказать сопротивление. Это и в самом деле были решительные мужчины, в основном средних лет, искренне следовавшие предписаниям аскетической жизни и не предававшиеся, как частенько случается с католическими монахами, греху чревоугодия. Они вполне способны оборонять монастырь при осаде, однако они не носили с собой оружия, не были воинами и вряд ли сумеют оказать серьёзный отпор, когда их застанут врасплох. Монастырь фактически не охранялся.

— Крови быть не должно, — сурово предупредил венецианец. — Мы... не можем пролить христианскую кровь.

Брат Лоран поклонился.

— Брат, — спросил он, и голос его также спустился до шёпота. — А если сопротивление будет сильнее, чем мы думаем? Вооружённое сопротивление?

— В любом случае попробуйте обойтись без крови! И постарайтесь действовать так, чтобы никто не заподозрил, кто вы, откуда и куда исчезнете.

Всё было продумано тщательно и умело, как всегда. На берегу их будет ждать барк, в двух милях от монастыря, в скрытной бухте. Они не вернутся в Спалато — это очень опасно, а переправятся в Сибенико. Одновременно брат Лоран вышлет к ним курьера с сообщением о благополучном завершении операции, и тогда венецианец с остальной группой двинется к ним на соединение. Потом из Сибенико они тропами должны будут перебраться на австрийскую территорию, и там венецианец передаст женщину и мальчишку представителю Габсбургов. А если понадобится, то будет и далее сопровождать их.

«Как жаль, что нельзя крестить Османа в этом храме», — подумал венецианец, взглянув на величественного каменного орла, оставшегося в храме с тех пор, как он был посвящён Юпитеру. Император Диоклетиан — язычник. Император Константин — христианин. И новый император также будет носить имя Константин! Он восстановит великую христианскую империю на границе Европы и Азии, и именно он, рыцарь Хуан Коройя, своей волей, своей силой и верой приведёт христианам нового Константина!

Рыцарь Хуан Коройя был не венецианцем, а кастильцем и уже немало времени — сержантом рыцарей Ордена святого Иоанна Иерусалимского, который в последние сорок лет нашёл прибежище на продуваемой всеми ветрами скале между Сицилией и Африкой, известной каждому под названием остров Мальта. Борьба во славу Христа против неверных — таково его послушание, исполняя которое капитан мальтийской галеры вспарывал сарацинские и османские животы и рубил головы, не уступая в священной ярости своим кровожадным врагам. Он дал Протею обещание спасти гречанку, и вывезти её из проклятого гнезда адского зла и ереси — Стамбула, и найти её сына. Вся жизнь его была жертвой и подвигом во славу Христа. Он — воин, и ему приходилось не раз приносить в жертву не только свою, но и чужие жизни. Он мог рассказать женщине много о себе. Но в обещании, данном Протею, он поклялся называть себя венецианцем до тех пор, пока Протей не скажет ему «хватит».

Рыцарь хотел бы сам крестить будущего императора, он хотел присутствовать при рождении нового Константина. Разумеется, то, что сын султана и будущий император уже имел одно христианское имя и крещён по еретическому православному обряду, не в счёт. Он станет Константином в истинной вере!

Отряд Коройи состоял целиком из рыцарей, братьев того же Мальтийского ордена. Вместе с Лораном рыцарь отправился на пристань, где их ожидали ещё четверо братьев. Благословив всех пятерых, Коройя посадил их в лодку и проследил, как небольшое однопарусное судно покидает гавань, чтобы взять курс на остров Лесина.

После этого венецианец отправился обратно в город.

Из папок М. Лунардо:

(Венеция. Дворец дожей)

«Досточтимый мессер Лунардо!

С нескрываемой радостью спешу вам сообщить, что исповедь известного нам лица из Далмации имела ошеломляющий результат у нашего мессера дожа Гримани и его советников! Тут же был собран Совет Десяти, на котором заявление далматинца было зачитано. Этому заседанию предшествовала сверхсекретная встреча трёх руководителей Совета Десяти и дожа с консильери без участия канцелярских работников. Встреча повлияла на ход заседания. Руководителя Совета мессера Томазо Гарцони, отвечающего за Далмацию, принудили ответить на множество вопросов.